Сумерки героя, стр. 72

— Я не хотел в вас стрелять.

— Я знаю. Пойдем-ка со мной. — Ниалл не двинулся с места, его лицо выражало страх. — Я тебя не трону, Ниалл. Нам просто надо поговорить. — Нездешний с юношей дошли до россыпи камней у быстрого ручья и сели там. Солнце закатывалось за горы. — Зло подкрадывается к человеку постепенно, — начал Нездешний. — Он встает на путь, который считает праведным, но с каждым новым убийством мрак завладевает его душой все сильнее. Время, в котором он живет, это не день и ночь... это сумерки. И вот однажды этот сумеречный... серый... человек вступает в полный мрак. Начинал я как порядочный человек, но однажды, придя домой, увидел, что вся моя семья убита. Жена Тана, сын и две грудные девчушки. Это злодейство совершили девятнадцать человек, и я их всех выследил. На это у меня ушло почти двадцать лет. Я убил их. Я заставил их страдать, как страдала моя Тана, и они умерли в муках. Теперь, оглядываясь на палача, которым я был тогда, я его не узнаю. Его сердце окаменело, и он повернулся спиной почти ко всему, что есть святого в мире. Не могу сейчас сказать тебе, почему он — то есть я — согласился убить короля. Теперь уж не важно почему. Верно одно — я согласился на это и убил его. И сделав это, я сравнялся наконец с теми, кто убил мою семью. Я говорю тебе это не для того, чтобы оправдаться или получить твое прощение. Ты не вправе прощать меня за это. Я рассказываю тебе об этом только потому, что это может помочь тебе в твоей собственной жизни. Ты боишься быть слабым — я вижу в тебе этот страх. Но ты не слаб, Ниалл. Один из людей, убивших твоих родителей, был в твоей власти, но ты не отступил от рыцарских законов чести. Силой такого рода я не обладал никогда. Будь таким и дальше, Ниалл. Держись светлой стороны. Помни о чести, какие бы решения тебе ни пришлось принимать. И даже сходясь лицом к лицу с врагом, не делай ничего такого, чего мог бы стыдиться потом.

Сказав это, Нездешний встал, и они вернулись к остальным. Нездешний взял свой арбалет, зарядил его и подозвал к себе четырех пленных. Те боязливо приблизились.

— Вы свободны, — сказал он им. — Если я увижу вас еще раз, вы умрете, а пока ступайте с глаз долой.

Четверо постояли в нерешительности. Затем кто-то один подался в лес, а остальные ждали на месте, следя, выстрелит в него Нездешний или нет. Нездешний не выстрелил, и они потянулись за первым.

— Погони за вами быть не должно, — сказал Нездешний Эмрину. — Их лошади далеко отсюда. Поезжайте по верхней дороге и двигайтесь к столице. Если у мальчика хватит силенок, он одержит верх над своими соперниками и станет герцогом. Я хочу, чтобы ты был подле него.

— Хорошо, мой господин. А куда отправитесь вы?

— Туда, куда ты не пойдешь со мной, Эмрин.

— Зато я пойду! — воскликнула Кива. Нездешний повернулся к ней:

— Ты сказала, что никого не хочешь убивать, и я отнесся к этому с уважением, Кива Тальяна. Если пойдешь со мной теперь, тебе придется пустить свой арбалет в дело.

— Сейчас не время препираться, — мрачно ответила Кива. — Я пойду с тобой, чтобы остановить мага. На тот случай, если у тебя это почему-то не получится.

— Хорошо, будь по-твоему. Нам пора, и ехать мы будем быстро.

— Ехать нет нужды, — сказала Устарте. — Станьте рядом со мной, и я перенесу вас в нужное место.

Нездешний и Кива повиновались.

— Я прощаю вас, Серый Человек, — крикнул Ниалл, — чего бы ни стоило мое прощение. И спасибо вам за все, что вы для меня сделали.

Устарте воздела руки. Воздух вокруг нее заколебался, и она вместе с Нездешним и Кивой исчезла из виду.

Глава 16

Просторный храм был переполнен народом. Матери прижимали к себе детей, отцы не отходили от них. Сотни горожан Карлиса — работники, купцы, ремесленники и клирики — пришли искать здесь убежища. Тут же находились несколько солдат, которым приказали следить, не покажется ли изменник Шардин.

Священники ходили среди народа, благословляя и руководя чтением молитв.

У стены лежал мертвый, прикрытый плащом старик, умерший от сердечного приступа. Его труп напоминал людям об опасностях, поджидающих снаружи. Повсюду чувствовался страх, и разговоры велись едва слышным шепотом. Говорили везде об одном и том же. Остановят ли священные стены демонов? Надежную ли защиту представляет собой храм?

Фигура в белых одеждах поднялась на ступени алтаря, и толпа испустила дружный вопль, узнав Шардина. Раздались радостные возгласы, волна облегчения прошла по рядам.

Шардин, стоя на виду у всех, простер руки.

— Дети мои! — Солдаты двинулись было вперед, но Шардин, пронзив их взглядом, прогремел: — Ни с места!

В его голосе прозвучала такая власть, что солдаты остановились, неуверенно переглядываясь. Их могли растерзать на куски, если бы они попытались тронуть священника, и они, понимая это, ничего не стали предпринимать.

— Герцог мертв, — начал Шардин, обращаясь теперь ко всем прихожанам. — Он убит с помощью колдовства, и по нашей земле бродят демоны. Вам это известно. Известно вам и то, что адовых псов, рвущих людей на части, вызвал сюда некий маг. Потому вы и собрались здесь. Но я хочу вас спросить: уверены ли вы, что эти стены защитят вас? Ведь они построены человеком. — Шардин обвел глазами паству и остановился на высоком, крепком мужчине. — Я помню, что южную стену строила твоя артель, Бенай Тарлин. Имеешь ли ты власть отгонять демонов? Какие чары вложил ты в эти камни? Какие заклятия произнес? — Толпа в ожидании ответа подалась к каменщику, но тот только покраснел и не сказал ни слова. — Молчишь? — продолжил свою речь Шардин. — Оно и понятно. Это всего лишь камень, холодный и безжизненный. Но где же, спросите вы, укрыться нам от Зла, рыщущего снаружи? Где искать спасения? — Священник помолчал и в наставшей полной тишине заговорил снова: — Итак, где может человек укрыться от Зла? Я отвечу: нигде. От Зла не убежишь — оно найдет тебя повсюду. Оно отыщет ход в самые сокровенные глубины твоего сердца и обнаружит тебя.

— А Исток? — крикнул мужской голос. — Отчего он не хочет защитить нас?

— О да, где же Исток? — прогремел Шардин. — Где он в час нужды нашей? Он здесь, дети мои. Он здесь со своим громовым щитом и трезубцем из молний. Он здесь, и он ждет.

— Чего же он ждет? — подал голос каменщик Бенай Тарлин.

— Он ждет тебя, Бенай. Тебя и меня. Маг, человек, вызывающий демонов, сидит во дворце Серого Человека. Он околдовал князей Арика и Панагина и учинил бойню, где погибло много наших знатных сограждан. Теперь он правит Карлисом, а скоро, возможно, овладеет всем Кайдором. Один-единственный человек, злой и жестокий. Человек, который верит, что убийством сотни аристократов устрашит весь народ. Прав ли он? Разумеется, прав. Вот мы здесь, налицо, — прячемся в страхе за каменными стенами.

Но Исток ждет. Он хочет видеть, достанет ли у нас мужества, чтобы уверовать, и достанет ли веры, чтобы действовать. Каждую неделю мы собираемся здесь, чтобы воспеть его величие и его могущество. Но верим ли мы в них? О да, верим — в хорошие времена. В проповедях вы часто слышали о героях Истока, о настоятеле Дардалионе и его Тридцати монахах-воителях. Любопытная история, не так ли? История о горстке людей, которые, вооружась мужеством и верой, вышли против грозного врага. Быть может, они прятались за стенами и ждали, что Исток сразится за них? Нет — ибо Исток был в них самих. Исток питал в них мужество, боевой дух и силу — так же, как и в вас, дети мои.

— Я ничего такого не чувствую, — заявил Бенай Тарлин.

— И не почувствуешь, пока будешь прятаться. Когда твой сын в прошлом году сорвался со скалы, ты слез за ним и спас его. Он сидел у тебя за спиной, и тебе казалось, что ты не сможешь выбраться с ним наверх. Ты сам говорил мне об этом, Бенай. Ты молился о том, чтобы обрести силу и вынести своего сына из пропасти, — и обрел ее. Ты не сидел на утесе и не молил Исток, чтобы он вынес твоего мальчика к тебе на крыльях, — нет, ты действовал с мужеством и верой, и вера твоя была вознаграждена. Говорю вам снова — Исток ждет, и власть его больше, чем власть любого из магов. Если хотите видеть эту власть, идите со мной к дворцу Серого Человека. Мы найдем этого мага и уничтожим его.