Сумерки героя, стр. 66

— Ты не должен вступать с ним в поединок, Серый Человек.

— У меня нет выбора.

— Выбор есть у всех. Зачем попусту швыряться своей жизнью? Он все равно не умрет.

— Не в нем одном дело, Устарте. Они убили моих людей и пытали моего друга. Кем бы я был, если бы оставил все это безнаказанным?

— Я не хочу видеть, как ты умрешь. Я и без того уже видела слишком много смертей.

— Я жил долго, Устарте. Может быть, слишком долго. Многие гораздо лучше меня давно уже в могиле. Смерть меня не пугает. Даже если бы я принял к сведению твои слова о том, что с Дерешем Карани справиться невозможно, одно остается неизменным: Мадзе Чау до сих пор у них в плену. А я друзей в беде не бросаю.

Глава 14

Князь Арик из Дома Килрайт, развалясь в своем экипаже, смотрел из окна на широкую Сосновую улицу. Народу на улицах Карлиса было немного. Ужас, вызванный известием о страшной гибели герцога и его сторонников, усугублялся слухами о том, что в этом повинны демоны. Большинство горожан сидели взаперти и молились — даже те, кто давно забыл, как это делается. Несколько сотен человек собрались в храме, веря, что священные стены защитят их от злых духов. Они надеялись, что к ним выйдет Шардин, но священник благоразумно скрылся.

Карета ехала по опустевшему городу.

Настроение у Арика было не из лучших. Его, как он сам сказал Элдикару Манушану, мучила скука. Маг поступил неучтиво, не дав ему посмотреть, как пытают чиадзе. Возможно, хоть крики боли как-то развеяли бы уныние, от которого Арик страдал последнее время.

Он немного воспрял духом при мысли о Лалитии, вспомнив тоненькую рыжую девчонку, которую откопал в тюрьме. Природа наделила ее отвагой, честолюбием и великолепным телом, которым она быстро научилась пользоваться. Славные то были времена.

Арик тогда владел Полумесяцем и получал богатые подати с тамошних крестьян и рыбаков. На эти доходы он жил широко, но все же не столь роскошно, как другие вельможи — тот же Руалл, к примеру, чьи доходы были вдесятеро выше Ариковых. Однажды в Мазине, в старом герцогском дворце, Арик принял участие в большой игре и выиграл двадцать тысяч золотом, а Руалл оказался в большом проигрыше. Быв до сих пор неплохо обеспеченным, Арик, по крайней мере в своих собственных глазах, сделался богачом. Он стал тратить так, словно у него было десять рук, и через год наделанные им долги сравнялись с суммой его выигрыша. Он снова попробовал играть и на этот раз сильно проигрался. Но чем больше он терял, тем яростнее предавался игре

Смерть старого герцога и переход его титула к Элфонсу спасли Арика от разорения, сделав его главой Дома Килрайт. Со своими новыми доходами он мог хотя бы выплачивать проценты кредиторам.

Приезд Серого Человека явился для него спасением. Арик сдал в аренду таинственному чужеземцу свой Полумесяц в обмен на сумму десятилетних доходов с этих земель. Это могло бы полностью избавить Арика от долгов, если бы он не поставил против Руалла сорок тысяч на скачках. Лошади, на которых оба ставили, были одинаково сильны, но Арик загодя заплатил конюху, чтобы тот дал лошади Руалла питье, долженствующее поубавить ей прыти. Питье подействовало сильнее, чем ожидалось, и лошадь ночью издохла. Руалл выставил на скачки другую, против чего Арик возразить не мог, и новая лошадь обошла противника на полкорпуса.

Память об этом до сих пор бесила Арика, и ее лишь слегка смягчало воспоминание о гибели Руалла: как удивился тот, когда на него обрушился черный меч, и как потом это удивление сменилось выражением мучительной боли.

Вспоминалась Арику и та ночь, когда к его двери явился Элдикар Манушан со своим красивым мальчиком. Было уже около полуночи, Арик слегка захмелел, и в висках у него стучало. Он обругал слугу, доложившего о поздних посетителях, швырнул в него кубком и промахнулся на целый ярд. Чернобородый маг вошел в залу и с поклоном приблизился к хмельному вельможе.

«Я вижу, вашей милости нездоровится, — сказал он. — Сейчас мы избавим вас от головной боли». Он прикоснулся ко лбу Арика, и голову князя точно овеял прохладный бриз. Арик уже много лет не чувствовал себя так хорошо.

Мальчик-паж уснул на кушетке, а они с Элдикаром засиделись далеко за полночь.

Близился рассвет, когда маг впервые заговорил о бессмертии. Арик отнесся к этому скептически, как поступил бы любой на его месте. Элдикар же заявил, что может доказать правоту своих слов.

«Что ж, докажите». — «Очень ли вы дорожите слугой, в которого бросили кубком?» — «Почему вы спрашиваете?» — «Его смерть очень бы вас опечалила?» — «Смерть? С чего ему умирать?» — «Он уже не молод. Если я заберу у него остаток его жизни и передам ее вам, он умрет». — «Вы, конечно, шутите». — «Вовсе нет, князь Арик. Я могу за несколько минут сделать вас молодым и сильным — но должен же я откуда-то взять жизненную силу, которую подарю вам».

Теперь, оглядываясь назад, Арик не мог припомнить, отчего он колебался. Что изменилось бы в мире от смерти какого-то слуги? А между тем он колебался и даже справился, есть ли у того человека семья. Поразительно! На рассвете Элдикар поднес князю маленькое круглое зеркальце. «Посмотрите на то, что есть сейчас». Отражение в зеркале заколебалось, и перед Ариком предстало его прежнее ястребиное лицо с ясными глазами «Неужели этот слуга так необходим вам?» — шепнул Элдикар.

«Нет». Через час молодость и сила, обещанные Арику, стали действительностью, а слуга тихо умер в своей постели

«В нем оставалось не так уж много жизни, — сказал Элдикар. — Скоро нам понадобится еще кто-нибудь».

Арик слишком ликовал, чтобы беспокоиться о таких мелочах.

...Карета свернула направо, на Торговую площадь, и Арик увидел вывеску таверны «Звездная» — женскую головку на фоне звездного неба. Здесь он впервые встретил Рену. Она подавала ему и очень мило приседала. Не красавица, но была хороша в постели и любила его. Он взял ее экономкой в свои загородный дом, на берегу Ивового озера. Она родила ему дочь, чудесную девчушку, кудрявую и смышленую не по годам. Девочка забиралась Арику на колени и требовала от него сказок о феях и всяких чудесах.

Карета поднималась на холм. Кучер щелкнул кнутом, и лошади прибавили шагу. Арик откинулся на кожаные, набитые конским волосом подушки.

В тот последний день Рена плакала о чем-то — он уже не помнил о чем. Последние месяцы она вообще много плакала. До чего эти женщины себялюбивы. Все из-за того, что он, вновь обретя молодость и силы, мог найти себе иные привязанности. Полная, домовитая Рена могла устраивать прежнего, утомленного годами Арика, но не годилась для того, чтобы танцевать ночи напролет и посещать шумные увеселительные вечера, где то и дело бывал теперь князь. В конце концов, она была всего лишь экономка, женщина низкого сословия. Он попытался втолковать это ей — поэтому она и плакала, да, поэтому. Плакала и все повторяла, что он обещал на ней жениться. Ей бы сообразить, что обещание, данное ей стареющим, обедневшим Ариком, тот же Арик, помолодев, сдержать вовсе не собирается. Но у нее не хватило мозгов, чтобы понять это, и она начала причитать. Он предупредил ее, чтобы она замолчала, но она продолжала выть — вот он ее и придушил. От этого он получил большое удовлетворение и теперь, вспоминая, жалел, что сделал это слишком быстро.

При других обстоятельствах он вырастил бы дочку сам, но теперь, когда замышлялось убийство герцога, ему стало не до этого. Притом Элдикар заметил ему, что у девочки жизненных сил куда больше, чем у слуги, чья смерть позволила Арику изведать вкус бессмертия. «В ней течет ваша кровь, и она обеспечит вам долгие годы молодости и здоровья».

Арик не сомневался в том, что это правда. Он стоял у кроватки ребенка, когда она умирала, и чувствовал мощный приток жизни.

Карета остановилась. Арик вышел, и толстуха служанка отворила ему дверь. Сделав реверанс, она провела его в красиво убранную комнату. Лалития в простом платье из зеленого шелка сидела под лампой и читала.