Призраки грядущего, стр. 42
— Неплохо для крестьянского парня. Совсем неплохо. Вижу, Чареос хорошо тебя натаскал. Он где-то тут, поблизости?
— Возможно. Ты что, его друг?
— Нет, но мне надо его повидать. Я вот уже четыре месяца как ищу вас.
— Зачем?
— У меня имеется послание от князя. — Гарокас зачерпнул ковшом воды из ведра и напился. — Но что ты делаешь здесь, Киалл, так далеко от дома?
— Если тебя послал князь, ты и без меня это знаешь. Сюда привезли женщин из моей деревни.
— И ты приехал, чтобы увезти их обратно? Как это благородно. Но увы, ты опоздал. Последнюю из них продали пару месяцев назад. Этот город — всего лишь рынок, Киалл. Каждые три месяца надирские купцы и вельможи съезжаются сюда для покупки рабынь.
Киалл проглотил досаду.
— Как это тебя, человека князя, столь радушно принимают здесь?
— Меня принимают во многих местах. Пойдем, я провожу тебя к главному, о котором ты спрашивал. Возможно, там ты получишь ответ.
Гарокас вывел Киалла через переулки на главную площадь. Там стоял большой дом, который путники видели с холма. Гарокас вошел туда и провел Киалла в заднее, отгороженное завесой помещение.
С атласного дивана навстречу им поднялась женщина с коротко остриженными темными волосами, большими раскосыми глазами и пухлым ртом. Черная туника, подпоясанная в талии, оставляла открытыми длинные ноги. Киалл заморгал, стараясь не глядеть на нее слишком пристально. Она подошла к нему совсем близко, и он зашаркал ногами, стараясь отойти немного назад. При этом он случайно взглянул ей в глаза и заметил, что они синие, с лиловым оттенком.
— Ну вот твое желание и исполнилось, Киалл, — сказал Гарокас. — Она здесь главная.
Киалл поклонился, чувствуя, что краснеет.
— Я счастлив... то есть... я...
— Он что, дурачок? — осведомилась женщина.
— Не думаю, принцесса.
— Чего тебе здесь надо? — обратилась она к Киаллу. Он перевел дух.
— Мне нужна женщина.
— Тут что, по-твоему, — публичный дом?
— Нет, вовсе нет. Я ищу женщину, которую увезли из моей деревни, — хочу ее выкупить.
— Выкупить? У нас здесь цены высокие. По карману ли это тебе?
— Думаю, что да. Сколько?
— Это зависит от того, насколько она красива.
— Ее зовут Равенна, и она самая красивая... — Киалл запнулся, глядя в глаза незнакомке, и вдруг понял, что рядом с этой женщиной Равенна никак не может считаться красавицей. От одной этой мысли он почувствовал себя предателем. — На мой взгляд, она красивая, — неуклюже закончил он.
— Ты путешествуешь вместе с героями Бел-Азара? — спросила женщина. От этих слов его проняло холодом. Он заколебался, не зная, сказать ли правду, но тут же ответил:
— Да.
Она кивнула:
— Мне всегда лучше говорить правду, Киалл. — Она взяла его за руку, увлекла к дивану, отпустив Гарокаса взмахом руки, и легла, опустив голову на голубую шелковую подушку. Киалл остался стоять. — Расскажи мне об этих героях, — велела она.
— Что мне сказать вам? Это сильные люди, отважные, мастера военного дела.
— А зачем им нужна эта... эта девушка?
— Они хотят только спасти ее и вернуть... дорогим ей людям.
— Это ты — дорогой ей человек?
— Нет, то есть... да.
— Так да или нет? Сядь рядом и расскажи все толком. — Он примостился на краешке дивана, чувствуя бедром тепло ее ноги, прочистил горло и рассказал ей о своей любви к Равенне, невесте сельского хозяина Джарела.
— Я не упрекаю ее за то, что она собиралась замуж за другого. Она была права. Кто я? Мечтатель.
— И у тебя не было никакой другой женщины?
— Нет.
— Ни поцелуев, украденных на горном лугу, ни тайных свиданий?
— Нет.
Она села рядом с ним и обняла рукой за плечи.
— Последний вопрос, Киалл, — да смотри отвечай честно. От этого зависит многое. Ты сказал мне всю правду о цели вашего пути? Вам нужна только Равенна и ничего больше?
— Я сказал вам всю правду, клянусь.
Она долгим взглядом посмотрела ему в глаза, потом кивнула и улыбнулась. Сняв руку с его плеча, она вернула маленький кинжал обратно под подушку.
— Хорошо, я подумаю, хотя ничего тебе не обещаю. Ступай обратно на площадь и найди Гарокаса. Пусть велит, чтобы тебя покормили. — Он встал, неловко поклонился и направился к выходу. — Скажи, Киалл, — ты веришь мне? — внезапно спросила она.
— Хотел бы верить, госпожа моя. Как не верить такой красоте.
Она плавно поднялась, подошла и прижалась к нему, положив руки ему на плечи. Ее губы были совсем близко от его рта.
— А можно ли ей верить?
— Нет, нельзя, — прошептал он.
— Твоя правда. Ступай.
10
— Надоело мне торчать тут, — объявил Бельцер.
— Что он там делает? Почему не дает сигнала?
— Он говорил с начальником крепости, — сказал Окас, садясь рядом с ним. — Любопытная встреча, — хмыкнул старик, — а будет еще любопытнее.
— Почему? — спросил Чареос. — Кто он такой?
— Не он, а она, Мастер.
— Значит, опасности пока нет? — настаивал Чареос. Улыбка на лице Окаса померкла.
— Не уверен. Было мгновение в их разговоре, когда он подвергался большой опасности. Я чувствовал, что она вот-вот убьет его, но что-то ее остановило.
— Не надо было его посылать, — сказал Маггриг. — Опыта у него никакого.
— Быть может, поэтому он и жив до сих пор, — заметил Окас. — Этой женщине палец в рот не клади, но Киалл чем-то заинтересовал ее.
— В постель она, что ли, хочет с ним лечь? — спросил Бельцер.
— Возможно. Она, безусловно, хищница, а таких порой привлекает невинность. Но дело не только в этом, я чувствую. Она расспрашивала его обо всех вас.
— И он сказал? — прошипел Бельцер.
— Сказал. Это, я думаю, и спасло ему жизнь.
— Но если она здесь главная, — сказал Чареос, — то это она послала воинов, чтобы убить нас.
— Так и есть, — согласился Окас. — Занятно, правда?
— Тут чего-то не хватает, — заметил Чареос.
— И это верно. В крепости есть человек, спасший Киалла от стражников. Его зовут Гарокас, и он сказал Киаллу, что хочет поговорить с тобой, Чареос.
— Гарокас? Это имя мне незнакомо.
— Он говорит, что имеет послание от князя, — не знаю, что это может означать.
— Ничего хорошего, бьюсь об заклад, — проворчал Бельцер. — Ну так что же делать будем?
— Ждать, — ответил Чареос.
— Она может послать сюда вооруженных людей, — не унимался Бельцер.
— Может. Тем не менее будем ждать.
— Не знаю, как ты жив еще, парнишка, — сказал Гарокас. Они с Киаллом сидели за столом в переполненной харчевне. — Танаки обычно не столь мягка с врагами.
— Я ей не враг, — сказал Киалл, отправляя в рот последнюю ложку горячей похлебки.
— Ой ли?
— Почему я должен враждовать с ней?
— Так ведь это здесь твою любимую выставили на помост для продажи. Разве это не вызывает у тебя гнева?
Киалл посмотрел в холодные глаза воина.
— Вызывает. Но ведь не Танаки же возглавляла тот набег?
— Нет. Танаки только ведет торги. Добытчики съезжаются к ней со всей степи. Если бы ты побывал здесь в торговый день, тебе многое бы открылось.
— Я все-таки не понимаю, почему княжеского посланца терпят здесь.
— Это потому, — хмыкнул Гарокас, — что ты пока еще жизни не знаешь. Так и быть, просвещу тебя. Ты, конечно же, знаешь, что регент запретил работорговлю еще десять лет назад?
— Да. И отменил крепостное право. Он поступил очень мудро.
— Это как посмотреть. Если ты раб или крепостной, то конечно. Но если ты дворянин — дело иное. Благополучие дворянства всегда зависело от земли, но под угрозой надирского нашествия все изменилось. Земля, конечно, приносит кое-какой доход, но готирская сторона плодородна, и продовольствие там стоит дешево. Нет, настоящую выгоду всегда приносили рабы — а регент этого в расчет не принял. Понимаешь, к чему я веду?
— Нет, — признался Киалл.