Последний хранитель, стр. 42
– Тебе угрожает большая опасность, Йон Шэнноу, – сказал царь. – Поберегись!
Шэнноу резко обернулся на призрачный голос, прозвучавший в его мыслях. Он выхватил пистолет, но стрелять было не в кого.
Прозвучал и замер эхом насмешливый смех.
25
Исход начался с рассветом. Пастырь и двадцать мужчин шли по сторонам людского потока, движущегося через долину к зияющему пролому, который землетрясение оставило в древней Стене. Пастырь держал короткоствольное ружье, а из-за, пояса его черного облачения торчали пистолеты. В паре уцелевших фургонов ехали самые маленькие дети, но остальные триста с лишним человек, оставшиеся в живых после нападения и присоединившиеся к ним фермеры и поселенцы из окрестностей, шли пешком в молчании, нервно поглядывая по сторонам. Все ждали новой атаки рептилий, и Пастырю стоило большого труда убедить их в необходимости покинуть ненадежное убежище в лесу.
Эдрик Скейс вернулся ночью с двумя фургонами, нагруженными съестными припасами и запасными ружьями. И предложил с тридцатью другими добровольцами устроить засаду во рву на северной опушке леса.
«Отчасти это моя вина, – сказал он Пастырю, прежде чем беженцы двинулись в путь. – Оружием этих Демонов снабдил я, да простит меня Бог!»
«Он привык прощать людей», – заверил его Пастырь. И теперь Пастырь истово молился на ходу:
«Господи, как ты вырвал избранных своих из когтей египтян, пребудь так с нами, пока идем мы через долину тени. И пребудь с нами, когда войдем мы в царство Великой Блудницы, которую, с твоего соизволения, я поражу и уничтожу вместе со всеми адскими зверями, над которыми она властвует».
Фургоны поднимали клубы пыли, и Пастырь, подбежав к ним, поручил детям брызгать водой на землю под колеса. В отдалении высилась Стена, но если их настигнут здесь, обороняться они не смогут. Он побежал к дозорным по сторонам.
– Что-нибудь заметили? – спросил он у Быка.
– Ничегошеньки, Пастырь. Но у меня такое чувство, будто я сижу на наковальне, а надо мной заносят молот. Понимаете? Если и спасемся от гадин, так укрыться-то нам придется на землях людей-львов.
– Бог пребудет с нами! – сказал Пастырь, старательно придав искренность своему голосу.
– Разве что, – пробормотал Бык. – Помощь нам не помешала бы… Э-эй? Еще уцелевшие!
Пастырь проследил направление его взгляда и увидел подъезжающий фургон. Он узнал Бет Мак-Адам на козлах. Рядом с ней сидел чернобородый мужчина. Помахав, чтобы они присоединились к колонне, он быстро направился к ним.
– Рад видеть, Бет, что у вас все хорошо, – сказал он.
– Лучше некуда, Пастырь! Едва я построила себе дом, как меня из него выгнала кучка ящериц. Хуже того: у меня в фургоне раненый, а тряска ему совсем не полезна.
– Через два часа, даст Бог, мы будем За Стеной. И там сможем обороняться.
– Ну да. От ящериц. А как насчет других зверюг? Пастырь пожал плечами.
– На все воля Божья. Вы не познакомите меня с вашим другом?
– Это Нои, Пастырь. Он исцелил караван и тоже служитель Бога – ну, просто мне от них деваться некуда!
Нои слез с козел и потянулся. Пастырь протянул ему руку, Нои ее потряс, и они отошли вместе.
– Вы недавно в этих местах, менхир? – осведомился Пастырь.
– И да, и нет, – ответил Нои. – Я уже побывал тут… очень давно. И многое изменилось.
– Вы что-нибудь знаете про земли За Стеной?
– Боюсь, очень мало. Там есть город – очень древний город. Прежде он назывался Эд. И славился дворцами и храмами.
– Теперь там обитают адские звери и Дьявол, – сказал Пастырь. – Их зло поймало Меч Божий в ловушку на небе. Мое упование уничтожить их зло и освободить Меч.
Нои промолчал. Когда его дух воспарил из его тела, он осмотрел и город, но не обнаружил никаких следов зверей или демонов.
Они присоединились к вооруженным дозорным сбоку от колонны, и вскоре Пастырь, устав молчать, отошел от Нои, который шагал, погруженный в свои мысли. Как может человек, дивился он, проповедующий веру во Всемогущего Бога, – как он может питать столь неколебимое убеждение, будто такая всепобеждающая сила нуждается в его помощи? Пойман в ловушку на небе? Каким же мелочным существом этот человек считает Бога?
Колонна медленно ползла через долину.
Сзади их галопом нагонял всадник. Пастырь и охрана кинулись ему наперерез. Оказалось, что его послал Скейс.
– Лучше поторопитесь, Пастырь, – сказал он, наклоняясь над взмыленной шеей своей лошади. – Их два отряда. Один наступает на менхира Скейса в лесу, а другой, побольше, движется вам наперехват. И опередил я их ненамного. Пастырь обернулся и прикинул, какое расстояние остается до Степы. Не меньше мили.
– Поезжай к фургонам и скажи, чтобы гнали что есть мочи. А пешие пусть бегут изо всех сил.
Всадник ударил каблуками измученную лошадь и зарысил к головным фургонам. Защелкали кнуты, и быки налегли на постромки.
Пастырь собрал вооруженных мужчин.
– Нам их не удержать, – сказал он. – Но пойдем все вместе сзади. И когда увидим их, сможем хотя бы выиграть немножко времени.
Утреннее солнце лило на них пылающие лучи, но они скрылись в облаке пыли, поднятой громыхающими фургонами и бегущими людьми.
Когда насмешливый смех затих, Шэнноу вспрыгнул в седло и обвел взглядом безмолвную улицу. У «Отдыха путника» лежал в пыли Мейсон. Его тело было изрешечено пулями. В нескольких шагах слева распростерся Борис Хеймут, которому уже никогда не узнать ответов на свои вопросы. У конюшни окостенел в смерти хромой конюх, сжимая в руках старый дробовик. И повсюду – тела мужчин, женщин и детей, которых прежде Шэнноу никогда не видел. Но ведь все лелеяли свои мечты, строили свои планы. Он, повернул жеребца и выехал из городка в долину.
В оружейной мастерской ему очень повезло. Как он и надеялся, Грувс успел изготовить еще партию адских патронов, видимо рассчитывая на новые заказы Скейса. Теперь в запасе у Шэнноу их было больше сотни. Кроме того, он забрал короткоствольное ружье, три мешка черного пороха и еще много всякой всячины из городской лавки.
Когда городок остался позади, его мысли обратились к шепоту, прошелестевшему у него в голове: «Поберегись!» Но когда за последние два десятилетия он не берегся? Или не был в опасности? Ни голос, ни скрытая, угроза его особенно не встревожили. Человек живет, человек умирает. Что может напугать того, кто понял эту истину?
Некоторое время Шэнноу следовал за фургонами, но никаких признаков погони не было, и, повернув под прямым углом, он направился к холмам на востоке. Если Пастырь послушал его совета и повел людей через долину, именно она станет самым опасным местом.
Шэнноу ехал осторожно, часто меняя направление, чтобы никакой дозорный не мог предсказать его путь. Он направил коня в лабиринт усеянных валунами холмов, спешился и стреножил его. Затем снял с седла мешок и разложил содержимое на земле перед собой. Семь глиняных кувшинов с узкими заткнутыми пробками горлышками, шесть пакетиков с гвоздями и моток огнепроводного шнура. В каждый кувшин он насыпал черного пороха, смешанного с гвоздями, плотно утрамбовав его. Длинным гвоздем продырявил каждую пробку и пропустил сквозь нее кусок шнура. Оставшись доволен своей работой, он сложил кувшины в мешок и сел в ожидании. В зрительную трубку он осматривал долину внизу. И увидел, как далеко-далеко фургоны достигли лесной опушки, а позднее наблюдал, как люди и фургоны начали свой медленный путь к Стене.
Он просидел так около часа, а затем увидел первый ряд Кинжалов, бегущих к лесу. Шэнноу сфокусировал трубку и смотрел, как враги приближаются к наспех сооруженному рву. Тут краем глаза он заметил еще какое-то движение. Несколько сотен рептилий бежали на юг. Дорогу им пересек скачущий карьером всадник и унесся вперед. Шэнноу встал и взвалил мешок поперек седла. Взяв поводья, он сел в седло и направил жеребца между деревьями к восточному склону. Укрытый холмами, он ехал быстрой рысью, не заботясь о ямах и камнях, усеивавших землю. Жеребец умел выбирать дорогу, был силен и любил быстрый бег. Дважды Шэнноу пришлось припасть к его шее, чтобы не удариться о низко нависающий сук, который вышиб бы его из седла, а один раз жеребец могучим прыжком перенесся через дерево, лежавшее на его пути. Когда холмы остались позади, Шэнноу повернул коня на запад в неглубокий овражек, который выводил на равнину. Вокруг него засвистели пули, и, спрыгнув с седла, он увидел стремительно приближающихся рептилий. Он молниеносно достал из мешка горшок. Чиркнул спичкой и поднес ее к шнуру, который зашипел и забрызгал огнем. Шэнноу выбросил его за край овражка и зажег второй шнур. Взрыв был оглушительным, раскаленные гвозди разлетелись во все стороны. Еще три горшка угодили в приближающиеся ряды Кинжалов, а Шэнноу ухватился за луку седла и взлетел на спину жеребца.