Евфросиния Керсновская Сколько стоит человек (Повесть о пережитом) ... | 1 |
Евфросиния Керсновская Сколько стоит человек (Повесть о пережитом) | 1 |
ПРОЛОГ Тебя нет со мной, но ты — в моем сердце | 1 |
Тетрадь первая.1939–1941. В Бесарабии | 1 |
Через головы местных акул | 1 |
«Странная война» | 2 |
Роковой год | 2 |
«А где здесь у вас ба-а-а-рин?» | 2 |
С такими ли героями Суворов перешел Альпы? | 3 |
Диспут под стогом сена | 3 |
Кукона и дудука | 3 |
«Что это за базар?!» | 3 |
Румынский солдат | 3 |
Не хочу краснеть за свои поступки | 4 |
Митинг, решивший нашу судьбу | 4 |
Проекты, расчеты — наивные до слез! | 4 |
Зачем прокурор лгал? | 4 |
«С тобой я ничего не боюсь!» | 5 |
Вареники с малиной | 5 |
Это не ария Дубровского[11] , это обухом по голове! | 5 |
O tempora, o mores![12] | 5 |
Бессарабия: география, этнография и язык | 6 |
Ловкий ход Румынии | 6 |
Римская волчица в Кишиневе | 6 |
Душевная аберрация[15] | 7 |
Помещики: разночинцы и однодворцы | 7 |
Фермеры: Алейников и Яневская | 7 |
Помещица-коммунистка, барчуки-комсомольцы | 7 |
«Капиталисты» | 8 |
Бабулештская Кассандра Миша Георгица | 8 |
Верный пёс | 8 |
Так ушел последний из братьев Керсновских | 8 |
«Отдайте мне мои рубашечки!» | 9 |
Граф-бунтарь | 9 |
Одесса, 1919 год | 10 |
«Человек в коже» | 10 |
Дело Гиммельфарба | 10 |
«Ты судишь по этим книгам?» | 11 |
Об отцах духовных | 11 |
Начинаются университеты | 13 |
Шахтер, крестьянин, рабочий и я | 13 |
Родное гнездо и во что его превратили | 13 |
Вандалы еще не перевелись | 13 |
Я получаю свою долю | 14 |
Царь Соломон — мудрейший судья | 14 |
Народ умеет уничтожать | 14 |
Находка в соломе | 14 |
Визитка и дедушка Тома | 15 |
Батрак на ферме | 15 |
У цыгана дедушки Александра | 16 |
Только без слез! | 16 |
Переселение народов | 17 |
«Тебя ждет собачья жизнь!» | 17 |
Мы должны расстаться с мамой | 17 |
С Богом, моя мужественная старушка! | 18 |
Одиночество и несостоявшаяся лапша | 18 |
Пиррова победа | 18 |
Лучше держаться от всех в стороне | 19 |
Двойная мораль относится не только к верблюдам | 19 |
Начало новой эры | 19 |
Рассказ Дементия Богаченко | 20 |
Что увидел агроном | 21 |
Приходится воровать собственное оружие | 21 |
Присматриваюсь к советским людям | 22 |
«23 года мы голодали, чтобы вас освободить…» | 22 |
Полупризнания полуправды | 23 |
Наивная вера в серпастый-молоткастый | 24 |
Землетрясение или… война? | 24 |
Липовый чурбан и выборы | 24 |
35 тысяч — «за», один — «против» | 25 |
Мои напарники | 25 |
Глазной врач снимает с моих глаз повязку | 25 |
Мораль Волка по отношению к Ягненку | 26 |
Заяц, философия и оптимизм | 26 |
Сказка о жабах и розах | 26 |
Нет, не сдаюсь! | 27 |
Из пустого в порожнее | 27 |
Автобиография | 27 |
Иваныха и ее марксистские убеждения | 28 |
Сапоги и понятие о справедливости | 28 |
Страх перед проклятием | 28 |
Даже и тогда сердечные дела | 29 |
Роковая ошибка Иры | 29 |
Мой верный друг, что ты наделала? | 30 |
Грузовик исчез в тумане… | 31 |
Пирог со «счастьем» | 31 |
Это было недавно, это было давно | 32 |
«Как вы были счастливы…» | 32 |
«Поздравляю — сын!» | 33 |
Неудача «агитатора» | 33 |
Вызов из заграницы или провокация НКВД? | 33 |
Пасха с парторгом | 33 |
Беда надвигается | 34 |
«Тихо вшендзе… Цо то бендзе» | 34 |
Вечер, который я не могу забыть | 34 |
И час пробил | 35 |
Последние шаги в «мирской» жизни | 36 |
«Благословляю вас на крестный путь!» | 36 |
Великий постриг | 36 |
Прощание с дубами | 37 |
Тетрадь вторая. 1941. Исход или пытка стыдом | 37 |
В телячьем вагоне | 37 |
«Дети — наше богатство» | 37 |
«Семья — основа государства» | 37 |
«Отцовский дом покинул я…» | 38 |
Бежать? Не бежать? | 38 |
И обман бывает гениальным | 38 |
Поминальник: во здравие или за упокой? | 39 |
Размышления и сомнения | 39 |
Что-то здесь не так! | 40 |
В неведомую даль | 40 |
«В воздухе пахнет грозой» | 41 |
Обелиск «Европа-Азия» | 41 |
На запад, на запад! | 41 |
Голос Левитана | 42 |
Свобода, Равенство, Братство в «бесклассовом» государстве | 42 |
Под стук колес надежды | 43 |
Горная Шория | 43 |
Бенжареп-второй | 43 |
Надежда юношей питает… | 43 |
Паспорт | 43 |
Тетрадь третья. 1941–1942. Вотчина Хохрина | 44 |
К месту «вечного поселения» | 44 |
Первый враг — комары | 44 |
Дети в лесу | 44 |
Напарница | 45 |
Мы «ходим в гости» | 45 |
В Суйге | 46 |
Потапка | 46 |
Поход за картошкой | 47 |
Вольные и ссыльные | 47 |
Бесклассовое государство | 48 |
«Выстойка» | 48 |
Возвращение на Ангу | 49 |
Близкое знакомство с русской избой | 49 |
Щука и взаимная выручка | 49 |
Философия старика Лихачева | 50 |
Из Харска в Усть-Тьярм | 50 |
«Я так хочу пшенной каши!» | 51 |
«Кошки — мышки» со смертью | 51 |
«Доклад» агитатора | 52 |
Лесосека на Ледиге | 53 |
«Крепко о тебе кто-то молится, Фрося!» | 53 |
50 грамм хлеба | 53 |
«Пироги» | 53 |
Двери столовой отворяются | 54 |
День рождения | 54 |
Отцовские часы | 54 |
Я ни разу не смолчала! | 55 |
Лидочка и сорок мешков крупы для Красной Армии | 55 |
«Нет, не принято!» | 55 |
«Симулянт» | 56 |
Уму непостижимо! | 57 |
Счастливая весть | 57 |
Неподготовленная речь стахановца | 58 |
Торжество Хама | 58 |
Заработок со знаком «минус» | 58 |
Моя «лебединая песня» | 59 |
Вещий сон | 59 |
Шаг за шагом иду к концу | 59 |
Агония | 60 |
Смертный приговор в рассрочку | 60 |
Медицина в понятии Хохрина | 60 |
Прощеное воскресенье | 60 |
Тетрадь четвёртая. 1942–1942. Сквозь Большую Гарь | 61 |
Но на его глазах я не умру! | 61 |
Прорубь | 61 |
Была ли прежде мысль о побеге? | 62 |
Вплавь через Океан | 62 |
Куда я вышла из тайги | 62 |
Сибирское «гостеприимство» | 63 |
Парабель | 63 |
Деловое предложение | 64 |
Быть бродягой тоже нужно уметь! | 64 |
Барак бессарабцев | 64 |
Мрачные предчувствия обычно исполняются | 65 |
Чуть не влипла! | 65 |
Яркое утро и табун лошадей | 65 |
Пасха блаженных | 66 |
Колхоз имени Некрасова | 66 |
Дед дает мне совет | 67 |
Мертвая деревня | 67 |
Вдохновение, география, упрямство | 68 |
Конец омской эпопеи | 68 |
Встречаю ссыльных прибалтийцев и поляков | 68 |
Решено — иду в Томск! | 69 |
Борьба с врагами всех бродяг | 69 |
Слезы | 69 |
«Товарищ по несчастью» еще не значит «друг» | 69 |
Крошки с тараканами | 70 |
Переправа за переправой | 70 |
Первый деревянный город на моем пути | 71 |
Даже в амплуа бродяги остаюсь хозяином | 71 |
Кошмарное зрелище | 71 |
Обь ломает не только лед, но и мои надежды | 72 |
Прощание со штанами | 72 |
Последняя встреча с земляками | 72 |
Самая ценная услуга | 72 |
Письмо в никуда | 73 |
Французский ключ и русская шпиономания | 73 |
Путаница бывает не только в оперетте! | 73 |
Призрак белого коня | 74 |
Поликратов перстень[19] | 74 |
Чего не съест голодный человек | 75 |
Ночь, дождь, тьма кромешная | 75 |
Пейзаж при свете молнии | 76 |
Не на хлеб, а на «полхлеба» | 76 |
Я не Геркулес, но… | 76 |
Глухой «пророк» | 77 |
Суха-Вершина | 77 |
Чувашская баня и позорное бегство | 78 |
Деревня, превратившаяся в кладбище | 78 |
Опричник и колоски | 78 |
Гемолитическая ангина | 79 |
Выполнять обязательства выпало коровам | 79 |
«У нас героем становится любой…» | 79 |
«Есть женщины в русских селеньях…» | 79 |
Древнеегипетская картина | 80 |
Нет! Я не из каинова племени! | 80 |
Лгать и молчать? | 80 |
Агитбригада | 81 |
В бескрайней степи | 81 |
Рыба небесная | 81 |
Маслозавод, заросший крапивой | 81 |
Последние могикане | 82 |
Оптимистическая старуха Логинова | 83 |
Мой компас размагнитился | 84 |
И бродягу можно ограбить! | 84 |
Новые тревоги, новые проекты | 85 |
…Свой закончила поход | 85 |
Тетрадь пятая. 1942–1944. Архив иллюзий | 86 |
Опасный шпион | 86 |
История литовской Ниобеи | 87 |
С улицы — Пушкин, со двора — Бенкендорф | 87 |
Гейнша | 88 |
Если б знал, где упасть… | 89 |
Эсэсовцы и лимонное печенье | 90 |
Регулярные процедуры | 91 |
Кабинет № 79 | 91 |
На хвосте мочало — начинай сначала! | 92 |
Гипноз — злой и добрый | 92 |
Малолетки: полуфабрикат и сырье | 93 |
Олень и волчья стая | 94 |
Азербайджанские «преступники» и европейская тупость | 95 |
Ни вздоха, ни слезы… | 96 |
Нарымская капезуха | 96 |
Вспышка «сыновнего долга» | 98 |
Академическая свобода | 99 |
Надышавшиеся злой пыли | 99 |
Квинтэссенция лжи | 100 |
Салтымаков и берсерк[17] | 100 |
Раунд — в пользу слабейшего | 101 |
Руки не умеют притворяться | 101 |
Девиз Рогана | 102 |
Счастье быть одиноким | 102 |
Хлеб наш насущный — черный, но вкусный | 103 |
Моряковский затон | 104 |
На ночлег при помощи пистолета | 105 |
В царском нужнике | 106 |
Гуманное изобретение | 107 |
Три одессита в «собачьем ящике» | 107 |
Наш кормилец и хозяин Вайсман | 108 |
«Рабочий верблюд», одноногий художник, Заруцкий и я | 109 |
Куриная слепота | 111 |
Мук а и м у ка | 111 |
Веселый Первомай | 112 |
Криминальная категория | 113 |
Лотерея | 113 |
Весна, кровавый понос и ленинградцы | 114 |
Заколдованный круг | 114 |
Синеглазая Ванда | 115 |
Во что тюрьма превратила людей! | 115 |
К добру или к худу? | 117 |
Вотчина Феньки Бородаевой | 117 |
Я впрягаюсь в рабочую лямку | 118 |
Витюша Рыбников | 118 |
Осколки и обломки | 118 |
Кормежка зверей | 119 |
Лукавые рабы | 119 |
Горизонт, а не колючая проволока | 119 |
Собака-«милиционель» | 120 |
Между нами — горы и моря… | 120 |
Колумбово яйцо[40] | 121 |
Турнепс и старые знакомые | 121 |
Это — «аминь» рабов | 122 |
Муравейник призраков | 123 |
В «шишках» — спасение | 123 |
Тетрадь шестая. 1944. Строптивый ветеринар | 124 |
Повивальная бабка для свиней | 124 |
Рубикон | 125 |
Дальнейшие преобразования | 126 |
Я не только крестная, но и священник | 126 |
«Судьба играет человеком» | 127 |
Враг номер один — честный труженик | 127 |
Мавр сделал свое дело — мавра нужно убрать | 128 |
Из угла в угол | 129 |
Сталин, Америка и Пасха для заключенных | 129 |
Камера № 8 | 130 |
Лида Арнаутова и ее «жена» | 131 |
Дежурняки | 132 |
Звуковая галлюцинация | 133 |
«Телепередача» смертнику | 133 |
Месть за губную помаду | 134 |
Борис-Голубые яйца | 135 |
Последняя унция, проламывающая спину лошади[19] | 136 |
Судебная комедия | 137 |
Свидетели дают показания | 138 |
Тетрадь седьмая. 1944–1945. Оазис в аду | 139 |
Дальний этап | 139 |
Прав тот, кто действует без колебания | 139 |
Изнанка Красноярска | 139 |
Новые заповеди | 140 |
Наглость Марефы и покорность «аистов» | 140 |
Стикс и Енисей | 140 |
Как роботы из фантастического романа | 141 |
Торт «Наполеон» в черном ущелье | 141 |
«Засекреченные кадры» и «заполярные казаки» | 142 |
«Высокая» должность | 143 |
«Домашний очаг» и трудовые будни | 143 |
Битва за хлеб | 143 |
И такие медики бывают! | 143 |
Артефакт | 144 |
В палате для сумасшедших | 144 |
Аллегория | 145 |
Хирургическое отделение | 146 |
Врач или «закройщик» милостью Божьей? | 147 |
Наш начальник Вера Ивановна Грязнева | 147 |
Питание — сложная математика | 148 |
«Архар Петрович» | 148 |
Медицинские фокусы | 148 |
Первая смерть | 149 |
Вольняшки и зэкашки | 149 |
Семьдесят два часа без перерыва | 149 |
Сулема | 150 |
Мой «медовый месяц» на медицинском поприще | 150 |
Гора с горой не сходится… | 151 |
Неоплаченный долг | 151 |
Донор-чудак | 151 |
«Пиши письмо! Обязательно напиши!» | 152 |
Медхудожник | 152 |
Поддельная подпись | 152 |
Терапевтическое отделение | 153 |
«Хруп-хруп» | 154 |
Али и «Тысяча и одна ночь» | 154 |
Патимат | 155 |
Бунт | 156 |
Случай Алеши Назарова | 156 |
Научные труды доктора Мардны | 157 |
О том, о сем… и о любви | 157 |
Сегре | 157 |
Ученик седьмого класса | 158 |
Китайская пословица до эпохи «великого Мао» | 158 |
Суматоха в «Эстонии» | 158 |
Беглецы, съевшие своего товарища | 158 |
И это — мать?! | 159 |
«Твой Мардна тебя продал…» | 159 |
Филиал | 160 |
Сюзерен и его вассалы | 160 |
Братья «во Сатане» и сестры без милосердия | 161 |
Венеролог поневоле | 162 |
Кухонные калифы на час | 162 |
Испанские туфли | 163 |
Метод Лещинского | 163 |
«Человек стоит столько, сколько стоит его слово!» | 164 |
Тетрадь восьмая. 1946–1947. Инородное тело | 165 |
Здесь Смерть может помочь Жизни | 165 |
Отсюда два пути: на волю или под Шмитиху | 165 |
Труп в матраснике | 165 |
Санитары Жуко и Петро | 166 |
Виртуоз Дмоховский | 167 |
Жил грешно — умер не смешно | 167 |
Рабочий день в морге | 168 |
Следователь и самоубийца | 168 |
Когда прокурор плачет… | 169 |
«Я убила своего ребенка!» | 169 |
Бесперспективная ситуация | 169 |
«Добро пожаловать!» | 170 |
Здесь, в глубоком тылу… | 170 |
Всё забыто, и все забыты… | 170 |
Катафалк | 171 |
Жизнь ушла из них до смерти | 171 |
Знак равенства | 171 |
Жертвы песчаного карьера | 172 |
Любовь по-норильски | 172 |
Неизвестный № 8 | 172 |
Белый бинтик | 172 |
«Сказка — ложь, да в ней намек…» | 172 |
«…Добру молодцу урок», которого я не желаю признавать | 172 |
Еще одно «торжество» | 173 |
В чужом кегельбане | 174 |
Инфекционист Попов рвет и мечет! | 174 |
Художества Хаи Яковлевны | 175 |
Неизвестный герой и семеро расстрелянных | 175 |
Радость, которой не очень легко радоваться | 175 |
«Брак или партбилет?» | 175 |
Рухнула «главная пальма» | 176 |
Валя и Крамаренко | 176 |
У «коня» было больше рвения, чем сил | 176 |
Булавочные уколы или укусы ядовитого насекомого? | 177 |
Метиленовая синька | 177 |
Только не к лагерным «пираньям»! | 178 |
«Давай дружить, Оки!» | 178 |
Когда смерть — меньшее зло | 178 |
Неожиданная развязка | 179 |
Мой путь — в шахту! | 179 |
Тетрадь девятая: 1947–1952. Черная роба или белый халат | 180 |
Лагпункт «Нагорный» | 180 |
«Дайте покормить его впоследний раз!» | 180 |
«Ноев ковчег» | 180 |
Раскомандировка | 180 |
От ворот поворот | 180 |
Наконец клюнуло | 181 |
«Увидите — за-пла-че-те…» | 181 |
В ШИЗО вместо хлеба кайло | 182 |
Первое, но не последнее столкновение с «псарней» | 182 |
Встреча на кладбище | 182 |
Коблы | 182 |
Опять на волосок от смерти! | 183 |
Начало карьеры | 183 |
Инженер Слука | 184 |
Интермеццо на лоне природы | 184 |
Суд, на сей раз скорый, правый и милостивый | 184 |
Маяк во тьме, а не могила! | 184 |
Коварство вольняг | 184 |
Поцелуй мертвой | 185 |
Знакомство на «вулканической почве» | 187 |
Храбрый Воробушек | 187 |
Приключение с «орлом» на бремсберге | 188 |
Иван Губа | 188 |
Случай с Сережкой Казаковым | 188 |
Не пришлось выпить за здоровье Байдина… | 189 |
Самый холодный день 1948 года | 189 |
Стычка с Малявкой | 189 |
Расправа | 190 |
В холодной | 190 |
«Правосудие»: что можно и чего нельзя | 190 |
Горох и саботаж | 191 |
Отказчица должна пойти на песчаный карьер | 191 |
«Байдин в беде не покидает!» | 191 |
Все виды шмона и натюрморт с арбузами | 192 |
«Партизан» Жуков и художник, который его не испугался | 193 |
Крепостные актрисы в стране победившего пpолетаpиата | 193 |
Мейстерзингеры из Норильска | 194 |
Работорговцы и рабовладельцы | 194 |
Рыбный садок, или Плачут ли от радости | 195 |
Табачный наркоман | 195 |
«Не в шумной беседе друзья познаются…» | 196 |
Черная тетрадь | 196 |
Лагерное сватовство | 197 |
Happy end | 198 |
Загадка, так и не разгаданная | 198 |
Вторая попытка стать медиком | 198 |
Клозетный конфликт | 198 |
Хирургическое отделение в лицах | 199 |
«Под грудь он был навылет ранен…» | 200 |
Надя Хром-хром | 200 |
Мой «сын» Хачетуров | 200 |
«Все должно быть гармонично…» | 201 |
Испытательный срок | 202 |
Высокая ампутация | 202 |
Непокорная Лэся | 203 |
Маленькие палочки и большие последствия | 203 |
Рама Бэйера | 204 |
Закон парных явлений | 205 |
И вновь возвращается на кр у ги своя… | 205 |
«Эти руки принадлежат тебе!» | 206 |
Какому хозяину мы достанемся? | 206 |
Пожар в шахте | 206 |
Подсобники горноспасателей | 207 |
Реверс | 207 |
Я вытаскиваю инженера Пожевилова из забоя | 208 |
Тайное становится явным | 209 |
Моя «лебединая песня» на шахте «Заполярная» | 209 |
Премия | 211 |
«Снежки» | 211 |
ЦБЛ в 1951 году | 211 |
«Консультация» | 212 |
No passaran Масяихе | 212 |
Фраер-честняк | 213 |
Из медиков — в железнодорожники | 214 |
На участке Амбарная — Зуб-Гора | 214 |
И ассенизатор — человек | 214 |
Общественная уборная | 215 |
Привычная реакция на оскорбление | 215 |
Снова наручники | 215 |
Голодная забастовка | 216 |
Соблазн | 216 |
Объяснение с Кирпиченко | 216 |
«Не верь мне! Я наседка…» | 216 |
Свет не без добрых людей, даже в Норильске | 216 |
Капитан Блох сомневается | 216 |
База ППТ | 217 |
Ораз-Гюль | 217 |
Опять в нарымские болота?! | 218 |
Василий Теркин помог | 219 |
«Водораздел» | 219 |
Через тюремный порог — на волю | 219 |
Тетрадь десятая. 1952–1955. Под «крылышком» шахты | 220 |
«Яко наг, яко благ»… | 220 |
Единственная женщина на шахтах | 220 |
Квартирный вопрос в самой острой форме | 220 |
Я учусь | 220 |
5 марта 1953 года | 220 |
По инерции | 221 |
Не буду следовать литературным канонам | 221 |
Мои подчиненные-каторжане | 221 |
Рассказ Ванюши Хапова | 222 |
Вася-дурачок, которому надоело варенье | 222 |
«Откуда было мне знать, что она не немка?!» | 222 |
Достойный последователь Ирода и Фюрера | 222 |
Билял, Максимук и 500 рублей | 223 |
Приписка и «все так делают» | 223 |
Потогонная система | 224 |
Может ли существовать Норильск без спирта? | 224 |
Парторг становится шахтером | 225 |
Печальная судьба «первых ласточек» | 225 |
Сидячая забастовка | 225 |
Чудеса в юридическом решете: как каторжан освобождали | 226 |
«Убийца» своих внуков | 226 |
«Отказ» | 226 |
«Энтузиасты» — вербованные и добровольные | 227 |
Знакомство «энтузиастов» с норильской погодой | 227 |
Удар пришелся не по коню, а по оглобле | 227 |
Баба-бурильщик | 228 |
Погребены в завале | 228 |
Отпуск. Природа. Развлечения | 229 |
Так отчего я не поехала на юг? | 229 |
Когда слишком мечтаешь об отпуске | 229 |
Аржба | 229 |
Тетрадь одиннадцатая. 1956–1957. На вершине | 230 |
Из Азии — в Европу | 230 |
Сыктывкар — столица «комиков» | 230 |
Непривлекательная «вдова» | 230 |
По музеям Москвы | 230 |
Нищенка и мороженое | 231 |
Дары земли на алтаре исчезнувшего божества | 231 |
Нелегальная Мира и отварная капуста | 231 |
На юг! | 231 |
Тетя-гид | 232 |
Развалка | 232 |
На каждом шагу я хваталась за свой альбом | 233 |
На вершине | 233 |
Грузия и грузины | 233 |
«Храм воздуха» | 234 |
И все же здесь хозяин — Сталин | 234 |
Семеновский перевал | 234 |
«Конек-Горбунок» | 235 |
Озеро Севан | 235 |
«Купы риба!» | 236 |
Беременный идол | 236 |
Шапочное знакомство с Ереваном и неудавшееся — с Араратом | 236 |
Арбуз, гуси и «американский шпион» | 236 |
Лермонтов ошибался | 236 |
Пасанаури | 237 |
Крестовый перевал | 237 |
Казбеги | 237 |
«Пронеси, Господи!» | 238 |
Казбек снял свою шапку | 238 |
Легко шагать, легко дышать | 238 |
Великое переселение… коров | 238 |
Лиха беда начало | 239 |
Военно-Сухумская дорога | 239 |
Контрабандным путем — в заповедник | 239 |
Дорога на Алибек | 240 |
Судьба карачаев | 240 |
Через перевал под конвоем? Нет, с меня хватит! | 240 |
Смелость города берет а перевал — тем более | 241 |
Долина реки Клыч | 241 |
Снежный «мост» | 241 |
Туризм и вандализм | 242 |
«Пресс-конференция» | 242 |
«Мы кунаки!» | 243 |
Новый Афон | 243 |
«Мы строим быстро, красиво, крепко и дешево» | 243 |
Очищение от скверны на Афонской горе | 244 |
Пицунда, что сделали с тобой! | 244 |
Рассвет на озере Рица | 244 |
Дикий курорт | 245 |
Встреча с троглодитами | 245 |
Долгожитель | 245 |
Гроза на Гагрском хребте | 245 |
Конец отпуска: «петух пропел…» | 246 |
Почему я решила стать взрывником? | 246 |
Наконец-то я на своем месте | 247 |
«Учись и ты честно трудиться!» | 247 |
В работе не бывает мелочей, но у мехцеха есть план | 247 |
А-ля подземный Бомбар: добровольно потерпевший крушение[12] | 248 |
Целики третьего пласта | 248 |
Ура! Я и в этом году поеду в отпуск! | 249 |
Не искушай судьбу | 249 |
Сначала — в Цепилово, затем — на Кавказ | 249 |
Тетрадь двенадцатая. 1957–1960. Возвращение | 249 |
Путешествие в прошлое | 249 |
Встреча с Тудосом Ротарем | 250 |
В разоренном «родном гнезде» | 250 |
Абрикосовое варенье | 250 |
Без меня меня… похоронили | 250 |
Бродить — лучший способ облегчить ожидание | 251 |
Одесса-мама могла быть и поласковей со мной | 251 |
Колхозное поле мирного времени | 251 |
Крымский заповедник | 251 |
Дворец для Хрущева | 252 |
Прошлогодний маршрут, но в обратном направлении | 252 |
Непривычного облика евреи | 252 |
«Бдительность» | 252 |
Кто больше испугался? | 253 |
О том, как цветущий край превращается в пустыню | 253 |
На «воздушном корабле» через Цею | 253 |
И здесь заключенные! | 254 |
Медицинская помощь телятам | 254 |
Неожиданное интервью с министрами | 254 |
Найду ли я свой путь к Бечо? | 255 |
Даже Эльбрус можно не узнать | 255 |
Ледник и старуха со сливами | 256 |
Гора Учба: профиль, фас, вид с тыла | 256 |
Грустная судьба зеленого золота Кавказа | 257 |
Правила, обязательные для автотранспорта Ингури… | 257 |
…И то, как они выполняются | 257 |
Одеяло и его роль в отдыхе трудящихся | 257 |
Медународная телеграмма | 258 |
Как выслать деньги маме за границу | 258 |
Литовец и американские миллионы | 258 |
«Двойная жизнь»: шахта и мама | 258 |
И настал день встречи с мамой… | 259 |
Черноморская идиллия | 259 |
«Снимите очки, они такие черные!» | 261 |
В Ессентуках милиция нас «потеряла» | 261 |
«Квартира» в пять квадратных метров, но своя | 261 |
Гаращенко… и церковь в Норильске | 262 |
«Чистый» паспорт | 263 |
Корни высших степеней | 263 |
«Не в премии дело…» | 263 |
Хочу оставить о себе добрую память | 263 |
«Трактору не место среди швейных машин!» | 264 |
Странный «сюрприз»: медицинская комиссия | 264 |
Дело Маслова | 265 |
Ничего не подозревая… | 265 |
Лейтенант | 265 |
Старая пластинка | 266 |
Сто раз повторенная ложь становится правдой | 267 |
В лапах Кошкина | 267 |
Почему я не обратилась за помощью к шахте? | 268 |
«Труд — дело чести, доблести и геройства» | 269 |
То, что я теряю | 269 |
Загадываю на любимой книге | 269 |
«Справедливости не просят, а требуют!» | 270 |
«Гражданская казнь» | 270 |
Полковник в своем репертуаре | 270 |
Мое «слово» | 271 |
Вопросы зала | 272 |
Проституированные души | 272 |
«Не вы партийная, а она!» | 272 |
И это начальник «моей» шахты! | 272 |
Ванька улыбается, Ванька ворчит | 272 |
Мне казалось, делает подлость лишь тот, кому некого стыдиться | 273 |
Старикашка, злой до глупости | 273 |
Не все забывают добро | 273 |
Иногда и на пирожках можно споткнуться | 274 |
«Она не в партии, но от этого партия только прогадала!» | 274 |
Трижды «нет» | 274 |
«Проекты», нервотрепка и приговор | 274 |
«Спасибо тебе, Антоновна!» | 275 |
У «них» осечки не бывает… | 275 |
«Не наживайте себе беды, ребята!» | 275 |
Предупреждение об опасности | 275 |
Бесполезная попытка опровергнуть ложь | 276 |
Прощай, шахта! | 276 |
Второй ушат помоев | 277 |
Облачаюсь в доспехи и бросаю перчатку полковнику | 277 |
Если Фемида в очках, а прокурор — в шорах, где же искать правосудия? | 278 |
Последняя горсть бисера, рассыпанная мною в кабинете прокурора | 279 |
Предела подлости не бывает | 279 |
Эпилог | 279 |
Автор этой книги, Евфросиния Антоновна Керсновская (1907–1994), родилась в Одессе в дворянской семье. В годы гражданской войны семья спасается от преследования большевиков и переезжает в свое родовое имение в Бессарабию, которая тогда была частью Румынии. Евфросиния своим трудом поднимает пришедшее в упадок хозяйство, становится фермером. После ввода советских войск в Бессарабию в 1940 г. мать и дочь Керсновских, как бывших помещиков, выгоняют из дома. В 1941 году ее, как и многих других бессарабцев, ссылают в Сибирь, на лесоповал. Там она вступается за слабых, беззащитных. За это ей грозит голодная смерть. Она решается на побег. Прежде чем ее схватили, она прошла по тайге полторы тысячи километров. Её судят, приговаривают к расстрелу. Хотя она и отказывается писать прошение о помиловании, расстрел заменяют десятью годами лагерей. В Норильском лагере она работает в больнице и морге, затем по собственной воле занимается самым тяжелым трудом — шахтерским. Там она чувствует себя свободней — «подлецы под землю не спускаются». После освобождения из ссылки, в Ессентуках, в 1964-68 годах пишет по просьбе матери о пережитом, эти 12 тетрадей иллюстрированы её акварельными рисунками (703 рисунка). *** Тетради с первой по двенадцатую (полный текст), без иллюстраций.