| Евфросиния Керсновская Сколько стоит человек (Повесть о пережитом) ... | 1 |
| Евфросиния Керсновская Сколько стоит человек (Повесть о пережитом) | 1 |
| ПРОЛОГ Тебя нет со мной, но ты — в моем сердце | 1 |
| Тетрадь первая.1939–1941. В Бесарабии | 1 |
| Через головы местных акул | 1 |
| «Странная война» | 2 |
| Роковой год | 2 |
| «А где здесь у вас ба-а-а-рин?» | 2 |
| С такими ли героями Суворов перешел Альпы? | 3 |
| Диспут под стогом сена | 3 |
| Кукона и дудука | 3 |
| «Что это за базар?!» | 3 |
| Румынский солдат | 3 |
| Не хочу краснеть за свои поступки | 4 |
| Митинг, решивший нашу судьбу | 4 |
| Проекты, расчеты — наивные до слез! | 4 |
| Зачем прокурор лгал? | 4 |
| «С тобой я ничего не боюсь!» | 5 |
| Вареники с малиной | 5 |
| Это не ария Дубровского[11] , это обухом по голове! | 5 |
| O tempora, o mores![12] | 5 |
| Бессарабия: география, этнография и язык | 6 |
| Ловкий ход Румынии | 6 |
| Римская волчица в Кишиневе | 6 |
| Душевная аберрация[15] | 7 |
| Помещики: разночинцы и однодворцы | 7 |
| Фермеры: Алейников и Яневская | 7 |
| Помещица-коммунистка, барчуки-комсомольцы | 7 |
| «Капиталисты» | 8 |
| Бабулештская Кассандра Миша Георгица | 8 |
| Верный пёс | 8 |
| Так ушел последний из братьев Керсновских | 8 |
| «Отдайте мне мои рубашечки!» | 9 |
| Граф-бунтарь | 9 |
| Одесса, 1919 год | 10 |
| «Человек в коже» | 10 |
| Дело Гиммельфарба | 10 |
| «Ты судишь по этим книгам?» | 11 |
| Об отцах духовных | 11 |
| Начинаются университеты | 13 |
| Шахтер, крестьянин, рабочий и я | 13 |
| Родное гнездо и во что его превратили | 13 |
| Вандалы еще не перевелись | 13 |
| Я получаю свою долю | 14 |
| Царь Соломон — мудрейший судья | 14 |
| Народ умеет уничтожать | 14 |
| Находка в соломе | 14 |
| Визитка и дедушка Тома | 15 |
| Батрак на ферме | 15 |
| У цыгана дедушки Александра | 16 |
| Только без слез! | 16 |
| Переселение народов | 17 |
| «Тебя ждет собачья жизнь!» | 17 |
| Мы должны расстаться с мамой | 17 |
| С Богом, моя мужественная старушка! | 18 |
| Одиночество и несостоявшаяся лапша | 18 |
| Пиррова победа | 18 |
| Лучше держаться от всех в стороне | 19 |
| Двойная мораль относится не только к верблюдам | 19 |
| Начало новой эры | 19 |
| Рассказ Дементия Богаченко | 20 |
| Что увидел агроном | 21 |
| Приходится воровать собственное оружие | 21 |
| Присматриваюсь к советским людям | 22 |
| «23 года мы голодали, чтобы вас освободить…» | 22 |
| Полупризнания полуправды | 23 |
| Наивная вера в серпастый-молоткастый | 24 |
| Землетрясение или… война? | 24 |
| Липовый чурбан и выборы | 24 |
| 35 тысяч — «за», один — «против» | 25 |
| Мои напарники | 25 |
| Глазной врач снимает с моих глаз повязку | 25 |
| Мораль Волка по отношению к Ягненку | 26 |
| Заяц, философия и оптимизм | 26 |
| Сказка о жабах и розах | 26 |
| Нет, не сдаюсь! | 27 |
| Из пустого в порожнее | 27 |
| Автобиография | 27 |
| Иваныха и ее марксистские убеждения | 28 |
| Сапоги и понятие о справедливости | 28 |
| Страх перед проклятием | 28 |
| Даже и тогда сердечные дела | 29 |
| Роковая ошибка Иры | 29 |
| Мой верный друг, что ты наделала? | 30 |
| Грузовик исчез в тумане… | 31 |
| Пирог со «счастьем» | 31 |
| Это было недавно, это было давно | 32 |
| «Как вы были счастливы…» | 32 |
| «Поздравляю — сын!» | 33 |
| Неудача «агитатора» | 33 |
| Вызов из заграницы или провокация НКВД? | 33 |
| Пасха с парторгом | 33 |
| Беда надвигается | 34 |
| «Тихо вшендзе… Цо то бендзе» | 34 |
| Вечер, который я не могу забыть | 34 |
| И час пробил | 35 |
| Последние шаги в «мирской» жизни | 36 |
| «Благословляю вас на крестный путь!» | 36 |
| Великий постриг | 36 |
| Прощание с дубами | 37 |
| Тетрадь вторая. 1941. Исход или пытка стыдом | 37 |
| В телячьем вагоне | 37 |
| «Дети — наше богатство» | 37 |
| «Семья — основа государства» | 37 |
| «Отцовский дом покинул я…» | 38 |
| Бежать? Не бежать? | 38 |
| И обман бывает гениальным | 38 |
| Поминальник: во здравие или за упокой? | 39 |
| Размышления и сомнения | 39 |
| Что-то здесь не так! | 40 |
| В неведомую даль | 40 |
| «В воздухе пахнет грозой» | 41 |
| Обелиск «Европа-Азия» | 41 |
| На запад, на запад! | 41 |
| Голос Левитана | 42 |
| Свобода, Равенство, Братство в «бесклассовом» государстве | 42 |
| Под стук колес надежды | 43 |
| Горная Шория | 43 |
| Бенжареп-второй | 43 |
| Надежда юношей питает… | 43 |
| Паспорт | 43 |
| Тетрадь третья. 1941–1942. Вотчина Хохрина | 44 |
| К месту «вечного поселения» | 44 |
| Первый враг — комары | 44 |
| Дети в лесу | 44 |
| Напарница | 45 |
| Мы «ходим в гости» | 45 |
| В Суйге | 46 |
| Потапка | 46 |
| Поход за картошкой | 47 |
| Вольные и ссыльные | 47 |
| Бесклассовое государство | 48 |
| «Выстойка» | 48 |
| Возвращение на Ангу | 49 |
| Близкое знакомство с русской избой | 49 |
| Щука и взаимная выручка | 49 |
| Философия старика Лихачева | 50 |
| Из Харска в Усть-Тьярм | 50 |
| «Я так хочу пшенной каши!» | 51 |
| «Кошки — мышки» со смертью | 51 |
| «Доклад» агитатора | 52 |
| Лесосека на Ледиге | 53 |
| «Крепко о тебе кто-то молится, Фрося!» | 53 |
| 50 грамм хлеба | 53 |
| «Пироги» | 53 |
| Двери столовой отворяются | 54 |
| День рождения | 54 |
| Отцовские часы | 54 |
| Я ни разу не смолчала! | 55 |
| Лидочка и сорок мешков крупы для Красной Армии | 55 |
| «Нет, не принято!» | 55 |
| «Симулянт» | 56 |
| Уму непостижимо! | 57 |
| Счастливая весть | 57 |
| Неподготовленная речь стахановца | 58 |
| Торжество Хама | 58 |
| Заработок со знаком «минус» | 58 |
| Моя «лебединая песня» | 59 |
| Вещий сон | 59 |
| Шаг за шагом иду к концу | 59 |
| Агония | 60 |
| Смертный приговор в рассрочку | 60 |
| Медицина в понятии Хохрина | 60 |
| Прощеное воскресенье | 60 |
| Тетрадь четвёртая. 1942–1942. Сквозь Большую Гарь | 61 |
| Но на его глазах я не умру! | 61 |
| Прорубь | 61 |
| Была ли прежде мысль о побеге? | 62 |
| Вплавь через Океан | 62 |
| Куда я вышла из тайги | 62 |
| Сибирское «гостеприимство» | 63 |
| Парабель | 63 |
| Деловое предложение | 64 |
| Быть бродягой тоже нужно уметь! | 64 |
| Барак бессарабцев | 64 |
| Мрачные предчувствия обычно исполняются | 65 |
| Чуть не влипла! | 65 |
| Яркое утро и табун лошадей | 65 |
| Пасха блаженных | 66 |
| Колхоз имени Некрасова | 66 |
| Дед дает мне совет | 67 |
| Мертвая деревня | 67 |
| Вдохновение, география, упрямство | 68 |
| Конец омской эпопеи | 68 |
| Встречаю ссыльных прибалтийцев и поляков | 68 |
| Решено — иду в Томск! | 69 |
| Борьба с врагами всех бродяг | 69 |
| Слезы | 69 |
| «Товарищ по несчастью» еще не значит «друг» | 69 |
| Крошки с тараканами | 70 |
| Переправа за переправой | 70 |
| Первый деревянный город на моем пути | 71 |
| Даже в амплуа бродяги остаюсь хозяином | 71 |
| Кошмарное зрелище | 71 |
| Обь ломает не только лед, но и мои надежды | 72 |
| Прощание со штанами | 72 |
| Последняя встреча с земляками | 72 |
| Самая ценная услуга | 72 |
| Письмо в никуда | 73 |
| Французский ключ и русская шпиономания | 73 |
| Путаница бывает не только в оперетте! | 73 |
| Призрак белого коня | 74 |
| Поликратов перстень[19] | 74 |
| Чего не съест голодный человек | 75 |
| Ночь, дождь, тьма кромешная | 75 |
| Пейзаж при свете молнии | 76 |
| Не на хлеб, а на «полхлеба» | 76 |
| Я не Геркулес, но… | 76 |
| Глухой «пророк» | 77 |
| Суха-Вершина | 77 |
| Чувашская баня и позорное бегство | 78 |
| Деревня, превратившаяся в кладбище | 78 |
| Опричник и колоски | 78 |
| Гемолитическая ангина | 79 |
| Выполнять обязательства выпало коровам | 79 |
| «У нас героем становится любой…» | 79 |
| «Есть женщины в русских селеньях…» | 79 |
| Древнеегипетская картина | 80 |
| Нет! Я не из каинова племени! | 80 |
| Лгать и молчать? | 80 |
| Агитбригада | 81 |
| В бескрайней степи | 81 |
| Рыба небесная | 81 |
| Маслозавод, заросший крапивой | 81 |
| Последние могикане | 82 |
| Оптимистическая старуха Логинова | 83 |
| Мой компас размагнитился | 84 |
| И бродягу можно ограбить! | 84 |
| Новые тревоги, новые проекты | 85 |
| …Свой закончила поход | 85 |
| Тетрадь пятая. 1942–1944. Архив иллюзий | 86 |
| Опасный шпион | 86 |
| История литовской Ниобеи | 87 |
| С улицы — Пушкин, со двора — Бенкендорф | 87 |
| Гейнша | 88 |
| Если б знал, где упасть… | 89 |
| Эсэсовцы и лимонное печенье | 90 |
| Регулярные процедуры | 91 |
| Кабинет № 79 | 91 |
| На хвосте мочало — начинай сначала! | 92 |
| Гипноз — злой и добрый | 92 |
| Малолетки: полуфабрикат и сырье | 93 |
| Олень и волчья стая | 94 |
| Азербайджанские «преступники» и европейская тупость | 95 |
| Ни вздоха, ни слезы… | 96 |
| Нарымская капезуха | 96 |
| Вспышка «сыновнего долга» | 98 |
| Академическая свобода | 99 |
| Надышавшиеся злой пыли | 99 |
| Квинтэссенция лжи | 100 |
| Салтымаков и берсерк[17] | 100 |
| Раунд — в пользу слабейшего | 101 |
| Руки не умеют притворяться | 101 |
| Девиз Рогана | 102 |
| Счастье быть одиноким | 102 |
| Хлеб наш насущный — черный, но вкусный | 103 |
| Моряковский затон | 104 |
| На ночлег при помощи пистолета | 105 |
| В царском нужнике | 106 |
| Гуманное изобретение | 107 |
| Три одессита в «собачьем ящике» | 107 |
| Наш кормилец и хозяин Вайсман | 108 |
| «Рабочий верблюд», одноногий художник, Заруцкий и я | 109 |
| Куриная слепота | 111 |
| Мук а и м у ка | 111 |
| Веселый Первомай | 112 |
| Криминальная категория | 113 |
| Лотерея | 113 |
| Весна, кровавый понос и ленинградцы | 114 |
| Заколдованный круг | 114 |
| Синеглазая Ванда | 115 |
| Во что тюрьма превратила людей! | 115 |
| К добру или к худу? | 117 |
| Вотчина Феньки Бородаевой | 117 |
| Я впрягаюсь в рабочую лямку | 118 |
| Витюша Рыбников | 118 |
| Осколки и обломки | 118 |
| Кормежка зверей | 119 |
| Лукавые рабы | 119 |
| Горизонт, а не колючая проволока | 119 |
| Собака-«милиционель» | 120 |
| Между нами — горы и моря… | 120 |
| Колумбово яйцо[40] | 121 |
| Турнепс и старые знакомые | 121 |
| Это — «аминь» рабов | 122 |
| Муравейник призраков | 123 |
| В «шишках» — спасение | 123 |
| Тетрадь шестая. 1944. Строптивый ветеринар | 124 |
| Повивальная бабка для свиней | 124 |
| Рубикон | 125 |
| Дальнейшие преобразования | 126 |
| Я не только крестная, но и священник | 126 |
| «Судьба играет человеком» | 127 |
| Враг номер один — честный труженик | 127 |
| Мавр сделал свое дело — мавра нужно убрать | 128 |
| Из угла в угол | 129 |
| Сталин, Америка и Пасха для заключенных | 129 |
| Камера № 8 | 130 |
| Лида Арнаутова и ее «жена» | 131 |
| Дежурняки | 132 |
| Звуковая галлюцинация | 133 |
| «Телепередача» смертнику | 133 |
| Месть за губную помаду | 134 |
| Борис-Голубые яйца | 135 |
| Последняя унция, проламывающая спину лошади[19] | 136 |
| Судебная комедия | 137 |
| Свидетели дают показания | 138 |
| Тетрадь седьмая. 1944–1945. Оазис в аду | 139 |
| Дальний этап | 139 |
| Прав тот, кто действует без колебания | 139 |
| Изнанка Красноярска | 139 |
| Новые заповеди | 140 |
| Наглость Марефы и покорность «аистов» | 140 |
| Стикс и Енисей | 140 |
| Как роботы из фантастического романа | 141 |
| Торт «Наполеон» в черном ущелье | 141 |
| «Засекреченные кадры» и «заполярные казаки» | 142 |
| «Высокая» должность | 143 |
| «Домашний очаг» и трудовые будни | 143 |
| Битва за хлеб | 143 |
| И такие медики бывают! | 143 |
| Артефакт | 144 |
| В палате для сумасшедших | 144 |
| Аллегория | 145 |
| Хирургическое отделение | 146 |
| Врач или «закройщик» милостью Божьей? | 147 |
| Наш начальник Вера Ивановна Грязнева | 147 |
| Питание — сложная математика | 148 |
| «Архар Петрович» | 148 |
| Медицинские фокусы | 148 |
| Первая смерть | 149 |
| Вольняшки и зэкашки | 149 |
| Семьдесят два часа без перерыва | 149 |
| Сулема | 150 |
| Мой «медовый месяц» на медицинском поприще | 150 |
| Гора с горой не сходится… | 151 |
| Неоплаченный долг | 151 |
| Донор-чудак | 151 |
| «Пиши письмо! Обязательно напиши!» | 152 |
| Медхудожник | 152 |
| Поддельная подпись | 152 |
| Терапевтическое отделение | 153 |
| «Хруп-хруп» | 154 |
| Али и «Тысяча и одна ночь» | 154 |
| Патимат | 155 |
| Бунт | 156 |
| Случай Алеши Назарова | 156 |
| Научные труды доктора Мардны | 157 |
| О том, о сем… и о любви | 157 |
| Сегре | 157 |
| Ученик седьмого класса | 158 |
| Китайская пословица до эпохи «великого Мао» | 158 |
| Суматоха в «Эстонии» | 158 |
| Беглецы, съевшие своего товарища | 158 |
| И это — мать?! | 159 |
| «Твой Мардна тебя продал…» | 159 |
| Филиал | 160 |
| Сюзерен и его вассалы | 160 |
| Братья «во Сатане» и сестры без милосердия | 161 |
| Венеролог поневоле | 162 |
| Кухонные калифы на час | 162 |
| Испанские туфли | 163 |
| Метод Лещинского | 163 |
| «Человек стоит столько, сколько стоит его слово!» | 164 |
| Тетрадь восьмая. 1946–1947. Инородное тело | 165 |
| Здесь Смерть может помочь Жизни | 165 |
| Отсюда два пути: на волю или под Шмитиху | 165 |
| Труп в матраснике | 165 |
| Санитары Жуко и Петро | 166 |
| Виртуоз Дмоховский | 167 |
| Жил грешно — умер не смешно | 167 |
| Рабочий день в морге | 168 |
| Следователь и самоубийца | 168 |
| Когда прокурор плачет… | 169 |
| «Я убила своего ребенка!» | 169 |
| Бесперспективная ситуация | 169 |
| «Добро пожаловать!» | 170 |
| Здесь, в глубоком тылу… | 170 |
| Всё забыто, и все забыты… | 170 |
| Катафалк | 171 |
| Жизнь ушла из них до смерти | 171 |
| Знак равенства | 171 |
| Жертвы песчаного карьера | 172 |
| Любовь по-норильски | 172 |
| Неизвестный № 8 | 172 |
| Белый бинтик | 172 |
| «Сказка — ложь, да в ней намек…» | 172 |
| «…Добру молодцу урок», которого я не желаю признавать | 172 |
| Еще одно «торжество» | 173 |
| В чужом кегельбане | 174 |
| Инфекционист Попов рвет и мечет! | 174 |
| Художества Хаи Яковлевны | 175 |
| Неизвестный герой и семеро расстрелянных | 175 |
| Радость, которой не очень легко радоваться | 175 |
| «Брак или партбилет?» | 175 |
| Рухнула «главная пальма» | 176 |
| Валя и Крамаренко | 176 |
| У «коня» было больше рвения, чем сил | 176 |
| Булавочные уколы или укусы ядовитого насекомого? | 177 |
| Метиленовая синька | 177 |
| Только не к лагерным «пираньям»! | 178 |
| «Давай дружить, Оки!» | 178 |
| Когда смерть — меньшее зло | 178 |
| Неожиданная развязка | 179 |
| Мой путь — в шахту! | 179 |
| Тетрадь девятая: 1947–1952. Черная роба или белый халат | 180 |
| Лагпункт «Нагорный» | 180 |
| «Дайте покормить его впоследний раз!» | 180 |
| «Ноев ковчег» | 180 |
| Раскомандировка | 180 |
| От ворот поворот | 180 |
| Наконец клюнуло | 181 |
| «Увидите — за-пла-че-те…» | 181 |
| В ШИЗО вместо хлеба кайло | 182 |
| Первое, но не последнее столкновение с «псарней» | 182 |
| Встреча на кладбище | 182 |
| Коблы | 182 |
| Опять на волосок от смерти! | 183 |
| Начало карьеры | 183 |
| Инженер Слука | 184 |
| Интермеццо на лоне природы | 184 |
| Суд, на сей раз скорый, правый и милостивый | 184 |
| Маяк во тьме, а не могила! | 184 |
| Коварство вольняг | 184 |
| Поцелуй мертвой | 185 |
| Знакомство на «вулканической почве» | 187 |
| Храбрый Воробушек | 187 |
| Приключение с «орлом» на бремсберге | 188 |
| Иван Губа | 188 |
| Случай с Сережкой Казаковым | 188 |
| Не пришлось выпить за здоровье Байдина… | 189 |
| Самый холодный день 1948 года | 189 |
| Стычка с Малявкой | 189 |
| Расправа | 190 |
| В холодной | 190 |
| «Правосудие»: что можно и чего нельзя | 190 |
| Горох и саботаж | 191 |
| Отказчица должна пойти на песчаный карьер | 191 |
| «Байдин в беде не покидает!» | 191 |
| Все виды шмона и натюрморт с арбузами | 192 |
| «Партизан» Жуков и художник, который его не испугался | 193 |
| Крепостные актрисы в стране победившего пpолетаpиата | 193 |
| Мейстерзингеры из Норильска | 194 |
| Работорговцы и рабовладельцы | 194 |
| Рыбный садок, или Плачут ли от радости | 195 |
| Табачный наркоман | 195 |
| «Не в шумной беседе друзья познаются…» | 196 |
| Черная тетрадь | 196 |
| Лагерное сватовство | 197 |
| Happy end | 198 |
| Загадка, так и не разгаданная | 198 |
| Вторая попытка стать медиком | 198 |
| Клозетный конфликт | 198 |
| Хирургическое отделение в лицах | 199 |
| «Под грудь он был навылет ранен…» | 200 |
| Надя Хром-хром | 200 |
| Мой «сын» Хачетуров | 200 |
| «Все должно быть гармонично…» | 201 |
| Испытательный срок | 202 |
| Высокая ампутация | 202 |
| Непокорная Лэся | 203 |
| Маленькие палочки и большие последствия | 203 |
| Рама Бэйера | 204 |
| Закон парных явлений | 205 |
| И вновь возвращается на кр у ги своя… | 205 |
| «Эти руки принадлежат тебе!» | 206 |
| Какому хозяину мы достанемся? | 206 |
| Пожар в шахте | 206 |
| Подсобники горноспасателей | 207 |
| Реверс | 207 |
| Я вытаскиваю инженера Пожевилова из забоя | 208 |
| Тайное становится явным | 209 |
| Моя «лебединая песня» на шахте «Заполярная» | 209 |
| Премия | 211 |
| «Снежки» | 211 |
| ЦБЛ в 1951 году | 211 |
| «Консультация» | 212 |
| No passaran Масяихе | 212 |
| Фраер-честняк | 213 |
| Из медиков — в железнодорожники | 214 |
| На участке Амбарная — Зуб-Гора | 214 |
| И ассенизатор — человек | 214 |
| Общественная уборная | 215 |
| Привычная реакция на оскорбление | 215 |
| Снова наручники | 215 |
| Голодная забастовка | 216 |
| Соблазн | 216 |
| Объяснение с Кирпиченко | 216 |
| «Не верь мне! Я наседка…» | 216 |
| Свет не без добрых людей, даже в Норильске | 216 |
| Капитан Блох сомневается | 216 |
| База ППТ | 217 |
| Ораз-Гюль | 217 |
| Опять в нарымские болота?! | 218 |
| Василий Теркин помог | 219 |
| «Водораздел» | 219 |
| Через тюремный порог — на волю | 219 |
| Тетрадь десятая. 1952–1955. Под «крылышком» шахты | 220 |
| «Яко наг, яко благ»… | 220 |
| Единственная женщина на шахтах | 220 |
| Квартирный вопрос в самой острой форме | 220 |
| Я учусь | 220 |
| 5 марта 1953 года | 220 |
| По инерции | 221 |
| Не буду следовать литературным канонам | 221 |
| Мои подчиненные-каторжане | 221 |
| Рассказ Ванюши Хапова | 222 |
| Вася-дурачок, которому надоело варенье | 222 |
| «Откуда было мне знать, что она не немка?!» | 222 |
| Достойный последователь Ирода и Фюрера | 222 |
| Билял, Максимук и 500 рублей | 223 |
| Приписка и «все так делают» | 223 |
| Потогонная система | 224 |
| Может ли существовать Норильск без спирта? | 224 |
| Парторг становится шахтером | 225 |
| Печальная судьба «первых ласточек» | 225 |
| Сидячая забастовка | 225 |
| Чудеса в юридическом решете: как каторжан освобождали | 226 |
| «Убийца» своих внуков | 226 |
| «Отказ» | 226 |
| «Энтузиасты» — вербованные и добровольные | 227 |
| Знакомство «энтузиастов» с норильской погодой | 227 |
| Удар пришелся не по коню, а по оглобле | 227 |
| Баба-бурильщик | 228 |
| Погребены в завале | 228 |
| Отпуск. Природа. Развлечения | 229 |
| Так отчего я не поехала на юг? | 229 |
| Когда слишком мечтаешь об отпуске | 229 |
| Аржба | 229 |
| Тетрадь одиннадцатая. 1956–1957. На вершине | 230 |
| Из Азии — в Европу | 230 |
| Сыктывкар — столица «комиков» | 230 |
| Непривлекательная «вдова» | 230 |
| По музеям Москвы | 230 |
| Нищенка и мороженое | 231 |
| Дары земли на алтаре исчезнувшего божества | 231 |
| Нелегальная Мира и отварная капуста | 231 |
| На юг! | 231 |
| Тетя-гид | 232 |
| Развалка | 232 |
| На каждом шагу я хваталась за свой альбом | 233 |
| На вершине | 233 |
| Грузия и грузины | 233 |
| «Храм воздуха» | 234 |
| И все же здесь хозяин — Сталин | 234 |
| Семеновский перевал | 234 |
| «Конек-Горбунок» | 235 |
| Озеро Севан | 235 |
| «Купы риба!» | 236 |
| Беременный идол | 236 |
| Шапочное знакомство с Ереваном и неудавшееся — с Араратом | 236 |
| Арбуз, гуси и «американский шпион» | 236 |
| Лермонтов ошибался | 236 |
| Пасанаури | 237 |
| Крестовый перевал | 237 |
| Казбеги | 237 |
| «Пронеси, Господи!» | 238 |
| Казбек снял свою шапку | 238 |
| Легко шагать, легко дышать | 238 |
| Великое переселение… коров | 238 |
| Лиха беда начало | 239 |
| Военно-Сухумская дорога | 239 |
| Контрабандным путем — в заповедник | 239 |
| Дорога на Алибек | 240 |
| Судьба карачаев | 240 |
| Через перевал под конвоем? Нет, с меня хватит! | 240 |
| Смелость города берет а перевал — тем более | 241 |
| Долина реки Клыч | 241 |
| Снежный «мост» | 241 |
| Туризм и вандализм | 242 |
| «Пресс-конференция» | 242 |
| «Мы кунаки!» | 243 |
| Новый Афон | 243 |
| «Мы строим быстро, красиво, крепко и дешево» | 243 |
| Очищение от скверны на Афонской горе | 244 |
| Пицунда, что сделали с тобой! | 244 |
| Рассвет на озере Рица | 244 |
| Дикий курорт | 245 |
| Встреча с троглодитами | 245 |
| Долгожитель | 245 |
| Гроза на Гагрском хребте | 245 |
| Конец отпуска: «петух пропел…» | 246 |
| Почему я решила стать взрывником? | 246 |
| Наконец-то я на своем месте | 247 |
| «Учись и ты честно трудиться!» | 247 |
| В работе не бывает мелочей, но у мехцеха есть план | 247 |
| А-ля подземный Бомбар: добровольно потерпевший крушение[12] | 248 |
| Целики третьего пласта | 248 |
| Ура! Я и в этом году поеду в отпуск! | 249 |
| Не искушай судьбу | 249 |
| Сначала — в Цепилово, затем — на Кавказ | 249 |
| Тетрадь двенадцатая. 1957–1960. Возвращение | 249 |
| Путешествие в прошлое | 249 |
| Встреча с Тудосом Ротарем | 250 |
| В разоренном «родном гнезде» | 250 |
| Абрикосовое варенье | 250 |
| Без меня меня… похоронили | 250 |
| Бродить — лучший способ облегчить ожидание | 251 |
| Одесса-мама могла быть и поласковей со мной | 251 |
| Колхозное поле мирного времени | 251 |
| Крымский заповедник | 251 |
| Дворец для Хрущева | 252 |
| Прошлогодний маршрут, но в обратном направлении | 252 |
| Непривычного облика евреи | 252 |
| «Бдительность» | 252 |
| Кто больше испугался? | 253 |
| О том, как цветущий край превращается в пустыню | 253 |
| На «воздушном корабле» через Цею | 253 |
| И здесь заключенные! | 254 |
| Медицинская помощь телятам | 254 |
| Неожиданное интервью с министрами | 254 |
| Найду ли я свой путь к Бечо? | 255 |
| Даже Эльбрус можно не узнать | 255 |
| Ледник и старуха со сливами | 256 |
| Гора Учба: профиль, фас, вид с тыла | 256 |
| Грустная судьба зеленого золота Кавказа | 257 |
| Правила, обязательные для автотранспорта Ингури… | 257 |
| …И то, как они выполняются | 257 |
| Одеяло и его роль в отдыхе трудящихся | 257 |
| Медународная телеграмма | 258 |
| Как выслать деньги маме за границу | 258 |
| Литовец и американские миллионы | 258 |
| «Двойная жизнь»: шахта и мама | 258 |
| И настал день встречи с мамой… | 259 |
| Черноморская идиллия | 259 |
| «Снимите очки, они такие черные!» | 261 |
| В Ессентуках милиция нас «потеряла» | 261 |
| «Квартира» в пять квадратных метров, но своя | 261 |
| Гаращенко… и церковь в Норильске | 262 |
| «Чистый» паспорт | 263 |
| Корни высших степеней | 263 |
| «Не в премии дело…» | 263 |
| Хочу оставить о себе добрую память | 263 |
| «Трактору не место среди швейных машин!» | 264 |
| Странный «сюрприз»: медицинская комиссия | 264 |
| Дело Маслова | 265 |
| Ничего не подозревая… | 265 |
| Лейтенант | 265 |
| Старая пластинка | 266 |
| Сто раз повторенная ложь становится правдой | 267 |
| В лапах Кошкина | 267 |
| Почему я не обратилась за помощью к шахте? | 268 |
| «Труд — дело чести, доблести и геройства» | 269 |
| То, что я теряю | 269 |
| Загадываю на любимой книге | 269 |
| «Справедливости не просят, а требуют!» | 270 |
| «Гражданская казнь» | 270 |
| Полковник в своем репертуаре | 270 |
| Мое «слово» | 271 |
| Вопросы зала | 272 |
| Проституированные души | 272 |
| «Не вы партийная, а она!» | 272 |
| И это начальник «моей» шахты! | 272 |
| Ванька улыбается, Ванька ворчит | 272 |
| Мне казалось, делает подлость лишь тот, кому некого стыдиться | 273 |
| Старикашка, злой до глупости | 273 |
| Не все забывают добро | 273 |
| Иногда и на пирожках можно споткнуться | 274 |
| «Она не в партии, но от этого партия только прогадала!» | 274 |
| Трижды «нет» | 274 |
| «Проекты», нервотрепка и приговор | 274 |
| «Спасибо тебе, Антоновна!» | 275 |
| У «них» осечки не бывает… | 275 |
| «Не наживайте себе беды, ребята!» | 275 |
| Предупреждение об опасности | 275 |
| Бесполезная попытка опровергнуть ложь | 276 |
| Прощай, шахта! | 276 |
| Второй ушат помоев | 277 |
| Облачаюсь в доспехи и бросаю перчатку полковнику | 277 |
| Если Фемида в очках, а прокурор — в шорах, где же искать правосудия? | 278 |
| Последняя горсть бисера, рассыпанная мною в кабинете прокурора | 279 |
| Предела подлости не бывает | 279 |
| Эпилог | 279 |
Автор этой книги, Евфросиния Антоновна Керсновская (1907–1994), родилась в Одессе в дворянской семье. В годы гражданской войны семья спасается от преследования большевиков и переезжает в свое родовое имение в Бессарабию, которая тогда была частью Румынии. Евфросиния своим трудом поднимает пришедшее в упадок хозяйство, становится фермером. После ввода советских войск в Бессарабию в 1940 г. мать и дочь Керсновских, как бывших помещиков, выгоняют из дома. В 1941 году ее, как и многих других бессарабцев, ссылают в Сибирь, на лесоповал. Там она вступается за слабых, беззащитных. За это ей грозит голодная смерть. Она решается на побег. Прежде чем ее схватили, она прошла по тайге полторы тысячи километров. Её судят, приговаривают к расстрелу. Хотя она и отказывается писать прошение о помиловании, расстрел заменяют десятью годами лагерей. В Норильском лагере она работает в больнице и морге, затем по собственной воле занимается самым тяжелым трудом — шахтерским. Там она чувствует себя свободней — «подлецы под землю не спускаются». После освобождения из ссылки, в Ессентуках, в 1964-68 годах пишет по просьбе матери о пережитом, эти 12 тетрадей иллюстрированы её акварельными рисунками (703 рисунка). *** Тетради с первой по двенадцатую (полный текст), без иллюстраций.