8 лучших книг за последнее время - (2014-2015 гг)

Приятного вам чтения!

"Шелкопряд" Роберт Гэлбрейт (2015)

Неутомимая Джоан Роулинг - а ведь это ее псевдоним, который не сразу и разоблачили - продолжает поиски вне жанра "саги о мальчике" и достигает значительных успехов: если "Свободная вакансия" была очень приличной, а "Зов кукушки" крайне привлекательным, то "Шелкопряд" так и хочется назвать замечательным - прекрасно вымышленным и выстроенным образцом жанра.

Зарегистрированы все те же: одноногий детектив Стройка, который страдает по утраченной любви да и, вообще, является лицом тонкой душевной организации, его помощница Робин, "вечный двигатель", неутомимый Сачно Панса - и убийство писателя, один в один копье, описанное в его же последнем романе, который успел прочитать определенный круг лиц, а следовательно, добавляем еще с десяток персонажей разной степени загадочности и неприятности: редакторы, литагенты, издатели, блоггеры, разномастные "люди пера".

Сатирический талант Роулинг мы осознали уже после "Вакансии", однако здесь в самоцель он не превращается, и это огромный плюс. Писательница вообще работает полутонами - нанизывая детали, используя штриховку; удачно отличает ее от "безнадежных" авторов скандинавов (Несбьо, Манкелль), хотя важную роль декорациям она отводит также: его величество Лондон здесь, без сомнения, герой первого ряда.

Ну да, вполне вероятно, что перед нами новая Агата Кристи и достойный конкурент Кейт Аткинсон, которая начала один из самых интересных детективных "сериалов" последних лет и чьи сюжеты соответствуют строжайшей условии жанра - заблаговременно рассчитать убийцу невозможно. По крайней мере, нам совсем не удалось.

"Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау", Джуно Диас (2015)

Если взять белую простыню и прокипятить ее в борще, а затем еще и тушить с рагу, то получится нечто похожее на роман Диаса - что-то отдаленно знакомое, но крайне экзотическое, с узорами и душистое - поэтому его хочется долго и удивленно рассматривать. Это предложение понравилось бы американскому доминиканцу, который сделал из истории о противостоянии изгоя и мира литературный аттракцион невероятной концентрации и специфичности.

Оскар Вау (от "Уайлд") - толстый (а на самом деле жирный) и малосимпатичный подросток-гик, который скрывается от латинского гетто в Нью-Джерси в мире фэнтези, комиксов, видеоигр и научной фантастики - мире также особенном.

Сквозные цитации от античности до Толкина, три поколения семьи, которая борется с проклятием-фуку и которое имеет балансирующие обереги- "Сафа"; диктатор Трухильо и "банановая республика", союз магический (полицейские-оборотни, ведьмы, Человек без лица) и социальный реализм, историческое и семейно-частное, этнография и тонкая драматургия; десяток рассказчиков во главе с альтер-эго автора Джуниором и все больший подъем мелодрамы к чистой трагедии - жизнь-то короткая, но какая насыщенная! Ну и фантастическое: проклятие как суперсила, и наоборот.

Пулитцеровская и еще с десяток премий, позиции во влиятельных топах, языковой гибрид spanglish-в, который, правда, почти нивелируется переводом, балансирование между избыточностью Рушди и всеобщностью Маркеса. Четыреста страниц невероятно увлекательного текста - причудливого, странного, перегруженного, но по-своему очень нам понятного: постколониальность одна же на всех. Без сомнений и размышлений - читать. Немедленно.

"Стоунер", Джон Уильямс (2015)

История самого романа вполне могла бы лечь в основу еще одного, не менее драматического текста: Уильямс, широко известный в узких кругах, написал "Стоунера" ровно пятьдесят лет назад, его почти не заметили, автор умер, но в начале нового тысячелетия книга чудом вынырнула из небытия, стала мировым бестселлером и - нечего скрывать - теперь Капоте и О'Коннор, не говоря уже про Барт и Берроуза, придется подвинуться: большой роман должен занять надлежащее место.

Но что здесь большого? Фермерский сын - практически сам Уильямс - в десятых годах едет изучать сельское хозяйство, а взамен влюбляется в английскую литературу и посвящает всю жизнь ей. Заканчивается одна большая война, накатывается депрессия, на смену приходит мясорубка значительно более страшная, но Стоунер вне этого, он преподает, пишет книгу, живет кампусной жизнью - это его вариант спасения.

И здесь бы сказать, что перед нами университетский роман, но нет - занятия спасают Стоунера от войны, но не спасают от трагедий как таковых: его единственную работу никто не замечает, жена понемногу сходит с ума, ближайший друг погибает, отношения с женщиной-коллегой проваливаются, смерть все ближе. Неудачник, лузер - на самом деле Дон Кихот, во сто крат более трагический и лишенный магнетической привлекательности; от того горло перехватывает буквально, физически, текст просто выбивает землю из-под ног. И подготовиться к этому нельзя.

О невероятной и беспощадной силе слова, о преданности и поиске смысла, про оглушительное отчаяние и тихий героизм - в простоте "Стоунера" проявляются глубинные потенции литературы. Искусство все еще поражает, и пусть имела место задержка в пятьдесят лет - и что: оттянутая пружина бьет сильнее.

"До встречи там, наверху", Пьер Леметр (2014)

Леметр, как и Роулинг, кардинально сменил амплуа, и из автора успешных детективных триллеров превратился в писателя значительно большего калибра, почти "историста", который получил два года назад Гонкуровскую премию. Но "почти"-француз не забыл, с чего начинал, и написал если не плутовской роман о Первой мировой войне, то точно приключенческий, где феерические авантюры и неописуемые трагедии прекрасно уживаются, сплетаясь в жанровую химеру, от которой невозможно оторваться.

Главный герой - капитан - обедневший аристократ, в последние дни войны бросает солдат на абсурдный штурм, чтобы выслужиться и поправить свое финансовое положение - деньги он будет зарабатывать на перезахоронении трупов, которые здесь то живые мертвецы, то мертвые души. В той атаке знакомятся художник Эдуар и бухгалтер Альбер, чтобы выжить, вернуться "потерянными" к привычной жизни и ежедневному морфию. Это перевернутый мир, где теперь возможно все, делает авантюристов и из них.

Очевидно, Леметр пишет про известные и циничные механизмы войны, о пагубных токсинах, которыми пропитываются все на много лет вперед, но как пишет: за каждым героем - десятки прототипов, многообразие контекстов, густая ассоциативная сетка, накинутая на разбитые войной ландшафты.

Следует признать, что о Первой мировой написано не так много выдающегося: Ремарк и Хемингуэй, несмотря на все, это хороший средний уровень, и Леметр ему вполне соответствует. Ну и опять же - представить такой подход, такую книгу, написанную у нас, почему-то не удается. Не умеем. К сожалению, придется учиться.

"Картахена", Лена Элтанг (2014)

У Элтанг это уже четвертый роман, и ждали его столь же нетерпеливо, как и с беспокойством: что на этот раз придумает автор? Потому что писательница дарит русской литературе если не новые жанры, то точно новые типы чувственности, новые способы работы с текстом: так там не пишут, это, по сути, потерянная и запущенная ветвь развития, далекое эхо или раннего Набокова, или позднего Газданова.

Детектив, любовный и приключенческий романы, возвышенные, выращенные до уровня высокой литературы. В предыдущих "Других барабанах" Элтанг уже, кажется, поднялась на вершину, и поэтому в "Картахене" начала копать вглубь, оттачивая стиль и точно обозначая свою территорию.

Сюжет - не суть, но если коротко: наши дни, солнечная Италия, старая вилла, где и сходятся герои - писатель Маркус, который не пишет, красавица-студентка Петра, бывший хозяин дома и убийца, так как в зачине - два трупа. Традиционно такие коллизии дают ход вещам не менее определяющим, а зачастую и роковым - связанным с семейной историей, скелетами в шкафах, необузданной болью. Такие отличные голоса, все равно обречены слиться воедино, - это мы увидим и на уровне текстуальной фактуры: из сложно аранжированного многоголосия это превратится в странную монодию.

Этот надоедливый "язык - главный герой" имеет немалый резон, ведь писательница - "тихая" эмигрантка, давно живет в Литве, географию романного действия расширяет настойчиво и стремительно, а в языке и через него как раз и выстраивает себе настоящий дом. Густой, непростой, "экзальтированный" текст, где звучание фразы соревнуется в важности с ее культурной насыщенностью; эта книга - важный и захватывающий эксперимент, который еще немного - и новая классика.

"Война, изменившая Рондо", Р. Романишин, А. Лесив (2015)

Обласканная мировой критикой творческая мастерская "Аграфка" выпустила еще одну незаурядную книгу украинских авторов. И если "Звезды и маковые зернышки" апеллировали все же к взрослой аудитории, которая ценит оригинальные иллюстрации и неожиданные концепции, то "Война" создана прежде всего для детей - с учетом, что все мы, на самом деле, ими и являемся.

Оперативно среагировав на так называемый "социальный заказ", тандем Лесив-Романишин придумали в определенной степени проникновенную историю про трех друзей - комкообразного Фабиана, лампочку Данко (большой привет Горькому) и бумажную Звезду, которые были вынуждены защищать родной город и все самое дорогое в городе от войны, необратимо при этом меняясь и осознавая постепенно единственный способ преодолеть ее, эту черную и обезличенную стихию.

Очевидно, эта попытка поговорить про серьезное с наименьшими потерями (хотя возрастные границы здесь весьма условные) удалась - несмотря на некоторую прямолинейность месседжа, место для размышлений и интерпретаций здесь тоже есть.

Это еще не уровень невероятного "Врага" французов Кали и Блока, но как вступление к теме, как первый шаг, без сомнения, лучшее из предложений. Слез намеренно не выжимает, прекрасно и стильно визуализирует непосредственную реальность - европейского уровня продукт должен выглядеть именно так.

"Книга воспоминаний", Петер Надаш (2014)

"Тот, кто должен вот-вот получить Нобелевку", последний модернист Европы, выдающийся восточноевропейский постмодернист, главный голос Венгрии в мировой литературе - популярность Надаша давняя и основательная. Свой opus magnum он писал десять лет, смог выдать только в 86-м, и с тех пор слава его лишь росла.

800-страничный "роман обо всем" (и здесь он уровня других ключевых монстров модернизма - "Улисса", "Смерти Вергилия", "Иосиф и его братья"), несмотря на сложную формальную организацию, масштабность и огромность мутирующих тем-мотивов-смыслов, на самом деле о вещах простых, точнее - базовых, первичных: о формировании и - что немаловажно - деформации личности, о давлении истории и попытке достичь гармонии.

Которая возможна и из-за любви к ближнему, и через красоту и искусство - такое 40-страничное описание и интерпретация помпейской фрески - это что-то; серьезный тест на "читательскую зрелость". Но лучше все вместе и без всяких ограничений.

Схематически это выглядит так: Кристиан пытается собрать воспоминания погибшего близкого друга Мельхиора и свои заодно, Германия начала века - и история о дедушке любимом, Венгрия 56-го года - и революция, подростковые годы Кристиана и конфликт поколений, восточный Берлин - и, собственно, любовная история героя и Мельхиора.

Правда, такой стройности в романе нет и в помине: рассказ прыгает, сопротивляется и вырывается, голоса без предупреждения меняются, реальность идет рябью. Что появляется точно? Магия литературы, под которую, очевидно, не все подпадут. Телесная и культурная чувственность: авторская, но и читательская.

Недавно у Надаша вышел новый, 3-томный роман "Параллельные истории", над которым он работал 18 лет. Но о нем - в другой раз.

"Герой поневоле" (Том 1) (2014)

Формальным автором здесь является Иван Франко, который написал одноименную историческую повесть - сначала на польском, а потом и на русском и украинском. Хотя к такому виду - а перед нами самый настоящий графический роман в двух томах - его довели сценарист Кирилл Горишний и румын Михай Тимошенко.

Сюжет известный: тихий львовский канцелярист Степан Калинович волей судьбы и истории попадает в воронку "Весны народов", которые вращаются баррикадами на улицах галицкой столицы и вооруженным противостоянием польских протестующих и австрийской администрации.

Евреи и поляки, немцы и украинцы, национальность и идентичность, свой выбор и логика цивилизаций - как ты не прячься за вчерашним днем, настоящее так и выглядывает из всех щелей. Точнее - рисунков.

Несмотря на то, что первый такой графический - черно-белый - роман очень, катастрофически замедлился во времени и еще совсем не дотягивает до шедевров Алана Мура и Фрэнка Миллера, но выход "Героя" выдается едва ли не важнее, чем недавний выпуск "Ециклопедии Marvel", особенно в таком исполнении.

Потому что здесь, действительно, есть чему радоваться: идеально подобранная первооснова, что апеллирует к узнаваемому и почти культовому городскому ландшафту, герой, из рядового персонажа все-таки дорастает до этого статуса, контекст - самоценный и сам по себе, но и очевидными параллелями с текущим политическим моментом. Но главное - исполнение: профессиональное, точное, игривое. Виртуозное…